Новости

Назад

Андрей Попов: «Приднестровье нужно не изолировать, не отгораживаться от левого берега таможнями и блокпостами, а наоборот, максимально способствовать открытию этого региона»

Урегулирование Приднестровского конфликта в контексте европеизации Молдовы. Вторая Ежегодная Международная Конференция (26-27 марта 2008 г.)
ВОЗМОЖНО ЛИ ПРОЧНОЕ УРЕГУЛИРОВАНИЕ КОНФЛИКТА В 2008 ГОДУ?
Модератор: Сорин Мереакре, Директор, Фонд Евразия в Молдове
Выступающие: Андрей Попов, Исполнительный Директор, Ассоциация Внешней Политики
Сергей Широков, Директор, Бюро Политических Исследований «Медиатор», Тирасполь
Тамара Гузенкова, Ведущий Научный Сотрудник, Российский Институт Стратегических Исследований
Владимир Сокор, Ведущий аналитик, The Jamestown Foundation, Вашингтон
Григорий Перепелица, Директор, Институт Внешнеполитических Исследований Украины

Андрей Попов: Я отвечу на вопрос, поставленный организаторами, «возможно ли прочное урегулирование в 2008 году?», с осторожным пессимизмом. Я думаю, к сожалению, такого решения невозможно в 2008 году. Решения, которое было бы с одной стороны жизнеспособным, которое смогло бы привести институты объединённого государства в форму и дать им необходимую силу для того, чтобы они могли принимать решения и эффективно работать. Решения, которое было бы принято большинством населения и политических классов на обоих берегах Днестра. И третий элемент компромисса, который бы определял жизнеспособность решения, - конечно, это согласие ключевых внешних игроков о компромиссной формуле, которая могла бы быть не только приемлема, но и поддерживаема главными игроками – Российская Федерация, Европейский Союз, США, Украина, ОБСЕ.

Я думаю, что интересы этих игроков на нынешнем этапе довольно таки далеки. У нас была возможность увидеть некоторые элементы только что на поверхности в предыдущих дискуссиях. И мне кажется, к сожалению, нет предпосылок для оптимизма насчет того, что расстояние между этими интересами может в короткий срок на протяжении нескольких месяцев 2008 года быть уменьшено так, чтобы состоялся компромисс на формуле, как мне кажется, на жизнеспособной формуле, которая была обрисована в пакетном подходе. Насколько я понимаю, этот подход не является, формально молдавскими предложениями. Вы помните, господин Затулин утром говорил, что «Россия больше читатель, а не писатель». Так вот, относительно Пакета, Россия «читатель», который, мне кажется, все читает, но ответа не даёт.

Этот Пакет, насколько мне известно, был написан в результате интенсивных консультаций на высоком экспертном уровне, которые прошли в период с сентября 2006 года по январь 2007 года. Участники этих консультаций находятся, не все, в зале. Я думаю, было бы корректно с ними больше на эту тему поговорить.

Мы часто слышим синтагмы: «Пакетный подход, пакетные предложения, пакет». Что же это такое? Давайте определимся. Я ознакомлен с подходами, но всего пакета не читал. Но, как говориться, не осуждаю. Наоборот. Из всего того, что я знаю, мне кажется, эти подходы могут стать хорошей основой для решения конфликта. Насколько я понимаю, эти предложения были разработаны молдавскими экспертами, но с учётом того, как они понимают основные российские сомнения и интересы так, чтобы изначально документ с одной стороны отвечал интересам Республики Молдова и интересам обеспечения жизнеспособности объединённого государства. Но с другой стороны, чтобы изначально его написания не было моментов, которые вызывали бы аллергию в Москве. Вот этот пакет, если сжать его положения, он предполагает баланс обмена интересов и определённый компромисса с обеих сторон. С молдавской стороны есть несколько положений.

Кишинёв предлагает еще больше укрепить свой нейтральный статус, который закреплён в одиннадцатой статье Конституции, и выражает готовность дополнительно его подкрепить в форме, которая будет приемлема для других актёров. Я так понимаю, сейчас есть предложение о международной декларации всех ключевых актёров, которые поддержали и подтвердили бы, что они признают молдавский нейтралитет. Это первая позиция Пакета, говорящая ясно, что Молдова не будет искать членства в Северо-атлантическом Альянсе.

Вторая позиция молдавских предложений заключается в том, что российская собственность в приднестровском регионе несмотря на то, что приватизация ее прошла в нарушении молдавского законодательства, безоговорочно признаётся Кишиневом. А это, насколько я понимаю, 70-80% индустриального, промышленного потенциала региона, который находится в той или иной форме под контролем российских предприятий, владельцев или интересов. Это значит, что не проводится переоценок, не просится компенсаций, не ставится под сомнение законность, и практически вся собственность приводится в легальное поле. Это неоднозначное решение. И в Молдове по нему нет консенсуса в политических силах. Многие ставят вопрос: «Зачем? Почему?»

Третье предложение, опять же, насколько мне известно, предполагает поэтапную демилитаризацию обоих берегов Днестра, уничтожение или серьёзное снижение военного потенциала.

Дальше, четвертое, есть система широкомасштабных гарантий населению Левобережья, Приднестровью. Но и, пожалуй, к этому следует добавить, пятое, то, что Кишинёв готов дать обязательства, что после того как миссия, назовём её «миротворческой операцией», будет приведена в соответствии с международными нормами, и после того как российские военные покинут Приднестровье, на их место другие военные не придут.

Вот это, пожалуй, в упрощенной и сжатой форме, комплекс главных положений, которые предлагает Кишинёв. Предлагает, подчеркну этот немаловажный момент, в условиях, когда на правом берегу в политическом классе и в обществе консенсуса по этим положениям нет. Более того, как вы знаете, есть много политических сил, которые выступают за то, чтобы Молдова более чётко шла за Украиной и Грузией по пути Евро-Атлантической интеграции. Нет полного консенсуса и по безоговорочному признанию российской собственности.

И поэтому, мне кажется, что пакетные предложения Кишинёва в чём-то носят лимитированный во времени характер. Логика этих предложений исходит из расчета на то, что нынешние власти, которые имеют рычаги воплощения определённых решений и договоренностей, путём (в частности) большинства в Парламенте, они могут каким-то образом гарантировать проведение этого пакета в жизнь. Но что будет после марта 2009 года? И ссылки на предстоящие парламентские выборы сегодня уже делались не раз. Возможно, что после этих выборов степень влияния нынешних власть предержащих изменится, и тогда уже гарантий Кишинев давать не сможет.

Судя по всему, Кишинев очень рассчитывал (и еще продолжает рассчитывать) на то, что в Москве проникнуться этой логикой. Поэтому от российской стороны ожидали (и еще продолжают ожидать), что взамен этим предложениям - которые опять же пытаются учитывать тонкость психо-политической, если хотите, ситуации и специфики восприятия проблемы в Москве, - что взамен будут встречные шаги. Главный заключается в поддержке Россией жизнеспособной формулы разделения полномочий и организации структур власти объединённого государства.

Но, мне кажется, что этот подход, к сожалению, недостаточно отвечает тому, как в России понимают свои интересы по отношению к Республике Молдова. Я думаю, в дискуссиях будет возможность, Тамара Семёновна (Гузенкова) поможет, артикулировать и лучше понять российские интересы по отношению к Молдове. Мне кажется, что в России еще нет понимания, что ситуация в динамике и что, действительно, пакетные предложения в их нынешней форме очень спорны. И здесь нужно отметить, что официальный Кишинёв, мягко говоря, недостаточно работает над созданием внутриполитического консенсуса. Очень много работает на разъединение, на попытки позиционировать себя так, чтобы стать единоличным триумфатором, не дав другим политическим силам возможности разделить успех. Возможный успех.

Мне кажется, что с российской точки зрения нейтралитет действительно является важной составляющей. Я думаю, опыт Балтийских стран имеет важное влияние на то, как Россия интерпретирует и видит свои интересы в Республике Молдова. И повторение уже с объединённой Республикой Молдова Балтийского сценария ухода из российской сферы влияния для России неприемлемо. А потому Москва похоже не готова отказаться от нынешнего статус-кво пока не получит гарантии, что этого не случится, и реальные рычаги влиять на них. Это относится и к внутренней политике, как говорят российские коллеги, гарантия того, что статус русского языка и положение российских граждан и русскоговорящих не изменится. Ну, и, наверное, всё-таки важнее даже - это внешнеполитический аспект. Москве хотелось бы иметь гарантии того, что ни через год, ни через 2, ни через 5, ни через 10, Молдова не откажется от нейтралитета и не выйдет из российской сферы влияния и не пойдёт без оглядки на Запад.

Действительно, до сих пор, Приднестровье использовалось как эффективный рычаг влияния на обеспечение, назовём её, многовекторности молдавской внешней политики. Вне зависимости от меняющихся правительств в Кишинёве всегда была оговорка: определяя внешнюю политику, думаем о возможной реакции Москвы. И поэтому оглядываемся. Вот если конфликт был бы решён, и Молдова имела бы суверенитет над всей территорией, я думаю, у Москвы такого эффективного рычага не было бы и Кишинев был бы более свободен в проведении внешнеполитического курса, который бы исходил в первую очередь из оценки собственных интересов, без необходимости постоянной оглядки на российский фактор.

И тут вопрос фундаментальный: дают ли России предложенные Кишинёвом пакетные наработки гарантии того, что она сможет и в будущем контролировать или, по крайней мере, серьезно влиять на внешнеполитический курс Молдовы? Я думаю, что с точки зрения Москвы таких гарантий Пакет не даёт. Я думаю, сегодня Москва не верит декларациям (и имеет определённые основания для этого). Ей нужны реальные рычаги, причём такие, которые она может контролировать. Таких рычагов реально два.

Один из них заключается в обеспечении в системе принятия основополагающих решений объединенной Молдовы достаточного представительства российских интересов. Простейшим путём этого можно добиться через более чем пропорциональное представительство приднестровских депутатов в молдавском парламенте и в других структурах власти на максимально длительный период. И тем самым придание им блокирующего голоса, права вето на возможные изменения внешнеполитического курса, которые в перспективе могли бы произойти под влиянием и внутренних факторов и эволюций в регионе. И второй реальный рычаг– это российское военное присутствие. В той или иной форме. Пакет, однако, не предполагает уступок ни на одном, ни на другом направлении. Именно с этим, я думаю, связано долгое молчание Москвы, несмотря на то, что соответствующие предложения были представлены уже год назад.

Я думаю, мы сейчас переживаем очень важный этап в жизни Молдовы и в приднестровском урегулировании вообще. Я убеждён, что в течение последних двух лет Молдова и молдавские переговорщики и руководство свято верили или, по крайней мере, очень хотели верить в то, что можно найти такой чудесный компромисс между молдавскими в первую очередь и российскими интересами. Я не ставлю под сомнение того, что наши переговорщики и руководство в своих переговорах с Москвой в первую очередь ориентировались на молдавские интересы. И была надежда, что можно найти компромисс, можно убедить Москву, что этот компромисс максимально возможный для Молдовы, что большего, что больших уступок молдавское общество просто не приемлет. И в то же время компромисс, который бы отвечал российским интересам.

Об этом, наверное, много говорилось и на многочисленных встречах президентов Молдовы и России. Было достаточно возможностей все детально обговорить и довести до Москвы свои аргументы. Посмотрите, в 2007 году было три больших встречи Воронин-Путин: июнь – Санкт-Петербург, Ново-Огарёво, Душанбе. И в этом году – 22 января, Москва и 21 февраля – саммит СНГ. И вот, несмотря на это, реального ответа нет, реального изменения в позиции Москвы нет. А время бежит. И время здесь очень важно.

В Молдове действительно скоро выборы. Президент не раз уже публично заверял, что он верит в то, что следующие выборы могут дать возможность Приднестровью быть представленным в Парламенте депутатами. Но смотрите, какой алгоритм, чисто временной, на реализацию этого предложения. Для того чтобы это произошло, нужно, чтобы выборы прошли по двум округам, чтобы у Приднестровья был статус отдельного избирательного округа, поэтому нужно вносить изменения в избирательный кодекс Молдовы. По закону эти изменения не могут быть внесены позже, чем за полгода до выборов. Это сентябрь. Изменения должен вносить Парламент, который в июле уходит на каникулы и возвращается только к концу сентябре, то есть Парламент должен принимать решения самое позднее уже в июле. Для того чтобы Парламент принимал это решение, оно должно существовать и быть одобрено в формате «5+2». Но для того, чтобы его внести в формат «5+2», нужно вначале, как мне кажется, и на что рассчитывал Кишинёв до сих пор, достичь принципиального компромисса с Москвой. Так вот на протяжении последних недель и, я думаю, этот процесс продлится – ведь, согласитесь, очень тяжело отказываться от собственных иллюзий и огромного количества энергии и надежд, которые были инвестированы в этот проект - идёт процесс «ломки», психологической, и болезненного осознания того, что похоже действительно цена, которую Кишинёв готов заплатить за урегулирование или компромисс, она недостаточна для Москвы и ею не воспринимается.

Поэтому выбор похоже, предстоит очень тяжёлый. Его надо будет сделать в следующий месяц-два. Или будет сохранена установка на решение конфликта, уже в 2008 году (я имею в виду подписание пакета документов по урегулированию). В этом случае нужно будет идти на серьёзные дополнительные компромиссы, которые учитывали бы те две позиции, которые бы дали России эти рычаги, которые, она, как мне кажется, хочет иметь в форме сохранения своего военного присутствия и такого представительства Приднестровья в государственных структурах, чтобы оно имело бы блокирующий голос. И это совсем не предполагается в пакете. И в Кишинёве нет этого желания, готовности. И в обществе Молдовы, я уверен, достигнут лимит и нет дополнительного люфта, который бы сделал возможными и приемлемыми дальнейшие компромиссы. Даже в рамках нынешнего Пакета, Василий Владимирович, еще непочатый край работы, для того чтобы сделать его приемлемым в обществе. Ну а дополнительные серьезные уступки… они, уверен, будут отвергнуты значительной частью общества и политического класса. Хотя, похоже, в Кремле думают иначе. Похоже, там не только не отказались от формулы урегулирования «по Козаку», но и почему-то думают, что в 2008 году может пройти вариант, который был отвергнут в Кишиневе в 2003 году.

Или же нужно будет принять другой выбор. В первую очередь признать, что в нынешнем международном контексте, при нынешней политике России, с нынешнем состоянием дел в самой Молдове, конфликта в 2008 году на долгосрочной основе не решить. И тогда нужно будет сделать другой, очень тяжелый выбор – отказываться от курса на fast track, на быстрое решение до следующих выборов, а вместо этого вырабатывать другой долгосрочный курс. Ориентироваться на решение конфликта через несколько лет, когда и внешние и внутренние условия изменятся в лучшую сторону – хотя по внешним, зависит не от нас и гарантий сегодня давать никто не может, что они будет качественно отличаться в лучшую сторону от нынешнего контекста.

Конечно, не нужно ждать от моря погоды или, как предлагают некоторые, замораживать конфликт. Или даже вообще, просто махнуть на Приднестровье как на обузу рукой и строить границу на Днестре. Нет. Наоборот. Необходимо вырабатывать и проводить системную, многоярусную политику, задачей которой было бы подготовить почву для возможного окончательного решения конфликта в будущем. По крайней мере, думаю, в том, что зависит от нас – сделать более привлекательной и сильной Молдову, вполне реально серьезно изменить ситуацию за несколько лет. Параллельно, Приднестровье нужно не изолировать, не отгораживаться от левого берега таможнями и блокпостами, а наоборот, максимально способствовать открытию этого региона и его де-факто реинтеграции. Работать с людьми, проводить совместные мероприятия на самых разных уровнях и с самыми разными социо-профессиональными категориями, кропотливо восстанавливать (а где и заново строить), чувство общности между людьми на обоих берегах. Мы привыкли говорить о том, что это чувство во многом утрачено на левом берегу Днестра. Но правда в том, что и на правом берегу, оно у многих постепенно атрофируется. Многие, живя в Кишиневе, не чувствуют конфликта и не готовы идти на компромиссы во имя воссоединения страны. А без этого работящего решения, основанного на разумном компромиссе, не достичь.

Тяжелый и сложный вопрос. Я исчерпал свой лимит времени. Прошу прощения у аудитории и у модератора. Надеюсь, в сессии вопросов и ответов будет возможность открыть какие-то скобки и продолжить эту дискуссию.

Сергей Широков. Уважаемые Дамы и Господа. Реалистичный подход и прагматизм - краеугольный камень успеха в достижении прочного стабильного урегулирования приднестровской проблемы. Однако, исходя из этого концепта, масштабный успех в этом вопросе в нынешнем году не представляется возможным. Причина - выборы в Республике Молдова в 2009 году. Все, что последнее время происходит вокруг приднестровского урегулирования, проходит под знаком приближающихся выборов и де-факто начавшейся избирательной компании в РМ.

Республика Молдова находится на этапе смены политических элит. Этот процесс необратим, определен десятками обстоятельств, которые в любом из сценариев приведут к формированию полноценной и зрелой политической элиты, способной взять на себя ответственность за будущее молдавского общества. При этом само гражданское общество Молдовы, на мой взгляд, уже давно четко и однозначно определило приоритеты своих перспектив - это европейское будущее, вне рамок и конструкций, ограничивающих возвращение граждан Молдовы в европейское пространство. Я имею в виду полноценное и ясно определенное членство Молдовы в Европейском Союзе, который наиболее полно отразит потребности людей, проживающих на правом берегу Днестра.

Что касается Приднестровья. Также ясно и очевидно определено, что естественной потребностью приднестровского общества является сохранение единства с политическим пространством России и Украины. Таким образом, подвижки в вопросе урегулирования возможны только с приходом новой политической элиты в Молдове, способной договариваться, исходя из ясного понимания того, что необходимо народу Молдовы.

В настоящее время переговоры между Республикой Молдова и Приднестровьем находятся в самом глубоком кризисе за все время своей истории. Однако совсем недавно, впервые после приостановки своего участия в консультациях в 2006 году, молдавская сторона вышла с новыми предложениями.

Хочу остановиться на них подробнее. Что же предлагает молдавский Президент? Какие подходы он определяет в качестве ключевых для урегулирования приднестровской проблемы?

Итак, по версии Кишинева, приднестровская проблема должна быть решена на основе пакетного принципа - принятия молдавской стороной пакета документов, предусматривающих передачу полномочий определять контуры будущего урегулирования исключительно внешним игрокам. Весь процесс урегулирования должен пройти в сжатые сроки, чтобы приднестровские представители могли участвовать в молдавских парламентских выборах марта 2009 года, а Приднестровье, к этому времени, оказаться в составе унитарной Молдовы в статусе автономии.

В обмен на поддержку молдавского сценария, Российской Федерации предлагаются, столь необходимые Москве, по мнению молдавского президента, «вечный» нейтральный статус объединенной Республики Молдова и выход из ГУАМ, организации, демонстрирующей слабые признаки дееспособности. Таким образом, молдавская сторона предлагает некую конструкцию с одним большим нюансом - полным отсутствием Приднестровья, как равноправного участника переговорного процесса и стороны конфликта.

К тому же не совсем обоснованы предлагаемые временные рамки - зачем Приднестровью именно сегодня подстраиваться под график электоральных циклов Республики Молдова, последние 18 лет проходивших без участия Приднестровья. Кроме того, определяя сроки процесса, В.Воронин умалчивает о необходимости получения формального одобрения своих инициатив со стороны Российской Федерации и Евросоюза, что маловероятно ранее мая с.г., учитывая сроки формирования новой российской власти и графиков проведения саммитов Европейский Союз - Республика Молдова.

Таким образом, только в конце весны могут быть сформулированы позиции всех основных участников и может быть дан старт возобновлению переговоров. Следующий этап дипломатической и переговорной активности, как это следует из сложившейся практики, связан уже с началом осени, т.е. с периодом внутримолдавских предвыборных политических баталий и столкновением с жесткой реальностью на переговорном ринге.

Необходимо напомнить, что в основе переговорного процесса между Молдовой и Приднестровьем заложен единственный стержневой принцип - окончательное урегулирование достигается исключительно согласием сторон конфликтов, а посредники и гаранты создают условия и оказывают помощь для достижения такого результата.

Переговоры в формате «5+2», в котором представлены как стороны - Молдова и Приднестровье, так и посредники и наблюдатели, являются важным элементом в процессе урегулирования, позволяющем вести диалог и учитывать интересы всех заинтересованных сторон, но не могут стать площадкой для окончательного урегулирования.

Формат «5+2», так же как и предшествовавший «Братиславский формат», на основе которого произошло расширение числа участников, носит исключительно консультационный характер, т.е все предложения и документы, согласованные на уровне экспертов и политических представителей, будут являться рекомендацией для высшего руководства сторон.

Таким образом, для достижения урегулирования, даже по молдавскому сценарию, будет необходимо восстановить полноценный переговорный процесс и механизмы, действовавшие до сентября 2001 года, а значит признать Приднестровье равноправной стороной и участником, от мнения и позиции которого зависит модель будущих отношений. Реализация молдавских инициатив также потребует от участников процесса и отказа от планов и проектов, имеющихся на столе переговоров, официально внесенных ими, в том числе на уровне президентов.

Кто даст гарантию, что Украина готова отказаться от своих официальных инициатив, внесенных Президентом Украины, известных под названием «План Ющенко» и являющихся для Киева одним из ключевых элементов в занятии активной позиции в переговорном процессе, а также в достижении статуса регионального лидера - задачи, определенной украинской властью, как одного из главных внешнеполитических приоритетов.

Кроме того, как быть с пакетом договоренностей и соглашений, наработанных и подписанных Молдовой и Приднестровьем за 14 лет переговоров? Какая политическая сила в Приднестровье возьмет ответственность за отказ от выполнения действующей Конституции и реализации итогов всенародного референдума 17 сентября 2006 года?

К тому же очевидно и отсутствие консенсуса по поводу инициатив Президента В.Воронина в молдавском обществе, а также среди политических элит, особенно в части нейтралитета и степени компромисса по отношению к Приднестровью. В таких условиях сложно испытывать оптимизм по поводу достижения прочного урегулирования приднестровской проблемы в 2008 году.

Что же может являться перспективой, открывающей путь к эффективному, солидарному и взаимовыгодному решению конфликта? И снова необходимо вернуться к существующим реалиям. Молдова и Приднестровье - неотъемлемые части европейского пространства, при этом - разные части. Республика Молдова свой выбор сделала - это интеграция в евроатлантическое пространство, получение членства в Европейском Союзе. Приднестровье, базируясь на своих культурных, ментальных, цивилизационных приоритетах, также определило свой вектор развития и ориентируется на восточное пространство, идеологический центр которого находится в Москве.

Является ли это в нашем случае взаимоисключающими, противоположными направлениями движения, препятствующими урегулированию молдо-приднестровской проблемы? Думаю, что нет. В настоящее время, Европа расширяется на Восток, испытывая потребности в энергоресурсах, а Российская Федерация активно продвигает свое экономическое, энергетическое присутствие в западном направлении, ощущая недостаток новых технологий и инвестиций.

Таким образом, Приднестровье вновь становится юго-западным окончанием российского и украинского пространства и ситуация в нашем регионе начинает напоминать примеры из исторического прошлого, когда Приднестровье являлось приграничной территорией между западными и восточными империями, а Россия и Австро-Венгрия могли находить точки взаимодействия и сосуществования.

Сегодня Приднестровье может стать одной их таких площадок, где Европейский Союз и Российская Федерация в своих отношениях смогут отойти от фазы конкуренции и перейти к фазе сотрудничества.

Сегодня Россия демонстрирует такое намерение через экономические и гуманитарные проекты, которые будут расширяться.

У ведущих европейских экспертов также существует реалистичный подход к этим проблемам, основанный на заинтересованности ЕС в установлении возле своих границ:
• Режима международной безопасности;
• Пространства Демократии;
• Пояса стабильных государств-соседей.

Инструментом реализации этой концепции могла бы стать масштабная, планомерная реализация трансграничных, региональных проектов, включающих Румынию, Молдову, Приднестровье и Украину, при поддержке Российской Федерации и Европейского Союза. При этом опыт Евросоюза по разработке и реализации еврорегиональных проектов может и должен быть задействован в нашем регионе.

Именно такой подход может обеспечить Евросоюзу возможность реализации долгосрочных планов по:
• укреплению стабильности и безопасности,
• устойчивому демократическому развитию региона,
• созданию транспарентной и прочной базы регионального сотрудничества
а Российской Федерации, в свою очередь, сохранить жизненно важную для себя концепцию постоянной связи с соотечественниками.

Что касается Молдовы. При рассмотрении действий официального Кишинева за последние 7 лет складывается стойкое ощущение, что ради достижения конъюнктурных, ситуативных политических целей, преследующих исключительно личную выгоду, действующая молдавская власть готова раздавать любые, порой противоположные, обещания, как западным, так и восточным партнерам.

Очевидно и то, что Приднестровью отводится роль разменной монеты в борьбе за сохранение у власти в Молдове действующего политического режима, рассчитывающего таким способом продлить свое существование на политической арене, а это является для него, вероятно, главной гарантией безопасности и неприкосновенности.

Не сумев создать устойчивое государство, привлекательное для собственных граждан, молдавское руководство рассчитывает, что Республика Молдова в нынешнем состоянии может быть привлекательной для Приднестровья и обеспечить реализацию потребностей и интересов приднестровского общества - а это сегодня совершенно абсурдная идея. Думается, что уже год спустя мы окажемся в новой реальности, которая и станет основой для прочного урегулирования молдо-приднестровских отношений. Спасибо за внимание!

Тамара Гузенкова: Уважаемые участники конференции! Я нахожусь трижды в тяжелом положении. Во-первых, потому что передо мной представителем России был Константин Фёдорович Затулин, который вместе с собой унёс всю славу, все аплодисменты, улыбки и так далее, и непосредственную реакцию зала с собой. И заменить эту фигуру, огромную во всех смыслах, мне будет весьма и весьма трудно. Вторая трудность, в которой я оказываюсь, - это то, что самые главные вопросы, насущные для Молдовы и для Приднестровья, обсуждались как по форме, так и по содержанию не на первой сессии, а на второй. У меня складывается такое впечатление, что у нас с вами две разные конференции. Утром у нас был мажор и представление о том, что конфликт может быть урегулирован в самые короткие сроки. А сейчас мы с вами подошли как раз к самым тяжёлым проблемам, которые интерпретируются в несколько ином ключе. И третья сложная очень для меня дилемма заключается в том, что Андрей очень опрометчиво показал на меня пальцем как на представителя России, который расскажет, а в чём же заключается политика России. И я отвечу вам на эти сложные вопросы. Но я сразу же хочу предупредить, что я не беру на себя такую ответственность и такую тяжесть. Я здесь выступаю в качестве эксперта и в качестве эксперта могу вам сказать, что когда мы говорим с вами о России, мы имеем с вами очень собирательное, очень абстрактное и в значительной степени виртуальное понятие. На самом деле Россия разная. И Константин Затулин является тому воплощением. Когда вы ему задавали самые различные вопросы, мы с вами видим, что одну позицию и одну точку зрения, в том числе публичную, высказывает Государственная Дума, другую высшая исполнительная российская власть и третью - ещё какие-то политические силы. Поэтому я остановлюсь на своей точке зрения. Вот из того, что я услышала за сегодняшний день, я бы остановилась на четырёх позитивных пунктах.

Первый пункт. Это разговоры о развитии идеи и концепции мер доверия. Вся первая половина этого мероприятия узловым и ключевым понятием у нас были меры доверия, которые Молдова пытается распространить на решение и урегулирование Приднестровского конфликта.

Вторая позитивная идея и момент. Это требования и обещание транспарентности того процесса, который происходит вокруг Приднестровской проблемы.

Третья позитивная идея. Это требование, в хорошем смысле этого слова, требование экспертов, международного сообщества и желание возобновить переговоры между Тирасполем и Кишинёвом.

И, наконец, четвёртая позитивная идея, которую я услышала только что от Андрея Попова, хотя я не знаю, не знаю с точкой она или со знаком вопроса, - это вопрос, на который он попытался ответить на название нашей панели: «Возможно ли урегулирование Приднестровского конфликта в 2008 году?». И сам ответил на этот вопрос.

Это тот позитив, который сегодня обсуждался. Вместе с тем, мне кажется, что есть ряд спорных вопросов, которые возникли и сегодня, на которые бы я хотела обратить ваше внимание и которые мы услышали из уст наших западных партнёров и участников переговорного процесса. Мне кажется, что было бы слишком самонадеянно, может быть даже не вполне адекватно, характеризуя нынешнее состояние или вообще характеристики Приднестровского конфликта, говорить о том, я в данном случае не называю фамилии авторов этих идей, но я сосредоточусь на их содержании. О том, что специфика Приднестровского конфликта менее сложная, сам конфликт не такой трудный, как в других случаях, и менее комплексный. Мне кажется, что это не вполне так. Это достаточно сложный конфликт. Это достаточно сложная и комплексная проблематика, которая узлом связалась в этой проблеме. […]

Григорий Перепелица:
Я в принципе тут согласен с госпожой Гузенковой, что первая сессия была у нас более оптимистичная, чем вторая. Потому что в первой сессии преимущественно выступали дипломаты, которые обращают внимание на желаемое, а в отличие от дипломатов эксперты смотрят на реальность. Так вот с этой точки зрения я бы хотел ответить на поставленный в нашей сессии основной вопрос: «Возможно ли урегулирование?»

Ответ на этот вопрос, конечно, требует уточнения. Во-первых, в какой срок возможно это урегулирование. В короткий, с учётом кратковременных факторов, которые действуют. И тут уже говорили. Это выборы и другие факторы. Или это урегулирование возможно в дальней перспективе. Разграничение это очень важно, потому что на этих промежутках действуют различные факторы, которые мы должны учитывать.

И второй вопрос: «На какой основе, на основе какого плана может быть урегулирован этот конфликт?» Пока мы имеем три существующих плана. Хотя тут говорили достаточно критически о первых двух, и мы сегодня анализируем третий – это план Воронина. Но в то же время мы имели план Ющенко, далее мы имели план Козака. И собственно говоря, у Кишинёва есть как бы возможность выбирать между планом Ющенко и планом Козака. И я думаю, что новый пакет, который предложил Кишинёв – это отход от плана Ющенко и возвращение к плану Козака. Но не полное возвращение. Очевидно Кишинёв посмотрел, что можно взять полезного из этого плана Козака, чтобы это не противоречило национальным интересам Молдовы. Я думаю, что такая точка зрения является мотивированной.

Во-первых, Кишинёв объективно оценивает ситуацию с продвижением формата «5+2» и Кишинёв видит, что процесс заблокирован. Он заблокирован, потому что этот формат не совсем отвечает геополитическим интересам России. И Россия легко заблокировала этот формат. Конечно, логически Кишинёв должен обратиться непосредственно к Москве, чтобы разблокировать эту ситуацию. В принципе это отвечает и правящей политической коалиции. Истечение срока коалиции переводит её в формат выборной гонки. И, безусловно, продвижение в урегулировании Приднестровского конфликта – это была бы большая предвыборная победа сегодняшней правящей коалиции. Но реально ли это? Это ключевой вопрос. Если план Воронина построен на учёте интересов России, то я думаю, что Кишинёв должен исходить не из того, какие он имеет представления об интересах России, а насколько эти интересы являются реальными в том, что про эти интересы думает Кишинёв. Какие реальные интересы у Москвы в этом отношении. Я не хочу здесь быть адвокатом России. Я просто хочу предоставить точку зрения как эксперта на эти интересы. В общем-то, у России в отношении всего постсоветского пространства и Молдовы и Приднестровья в частности есть два ключевых интереса. Первый интерес – это геополитический. И второй интерес – это экономический интерес.

И тут давайте проанализируем, что же представляет Молдова. Каким образом она может удовлетворить эти интересы, чтобы реинтегрировать Приднестровье. Если мы посмотрим на экономические интересы. Что предлагает Молдова с экономических козырей Москве. Это признание российской собственности в Приднестровье. Но это слабый аргумент, потому что Кишинёв не контролирует эту собственность. В случае объединения Кишинёв итак не отберёт у российских компаний эту собственность. Это же ясно при всей энергетической зависимости Молдовы. То есть этот аргумент просто не работает. Кишинёв предлагает Москве то, чего он не контролирует. И в этой ситуации Москве гораздо интереснее иметь собственность при таком статус-кво, который имеет Приднестровье. Просто российские капиталы в Приднестровье в данном статусе более защищены, чем если Приднестровье будет реинтегрировано в Молдову.

Второй очень важный вопрос: «Что же тогда нужно Росси в экономическом плане от Молдовы?» Я боюсь, что Россия за такую реинтеграцию потребует от Молдовы передачи стратегических объектов и экономическую инфраструктуру, которые поставят под угрозу саму экономическую безопасность Молдовы. И это экономический ход России. Про политический ход - внедрение части контролируемой Москвой приднестровской элиты в Парламент Молдовы – здесь уже господин Андрей Попов достаточно чётко объяснил. Таким образом, готова ли Молдова идти на такие жертвы?

Во-вторых, слабость этого аргумента состоит в том, что для России в данном слу