Вряд ли Маргарита, сестра французского монарха Карла IX, при всей своей внешней привлекательности, стала бы столь известной в широких кругах просвещенной общественности.

Вряд ли Александр Дюма (отец) отложил бы на время писание своей бессмертной мушкетерской эпопеи для того, чтобы поведать о жизни ее королевского высочества.
Всему причиной было некоторое происшествие, которое имело место быть как раз в вечер торжественного бракосочетания будущей королевы Марго с Генрихом Наваррским.

А происшествие заключалось в том, что в силу теоретических разногласий между последователями учения Иисуса Христа, королева-мама Екатерина Медичи совместно с товарищами по католической партии (т.е. вере) вырезала более трех тысяч лиц гугенотского вероисповедания.
Только вера здесь ни при чем.

Служители культа существовали всегда, потому что всегда существовал и культ. Еще не предполагая появления нынешней новоязовской терминологии, они уже тогда стали самовольными официальными дилерами и дистрибьюторами того, чей культ культивировали.
В наших широтах к самому культу всегда относились с пониманием, однако, дистрибьюторов его, как и всех других перекупщиков, не жаловали. В богатой яркими персонажами отечественной литературе что работодатель Балды, описанный потомственным дворянином Александром Пушкиным, что дьячки и попики, подсмотренные купеческим сыном Антоном Чеховым, воспринимаются читателем без особой симпатии. Не говоря уже о римском папе в интерпретации крепостного крестьянина Тараса Шевченко. Заметьте: писатели - публика сплошь крещенная, с давними христианскими традициями - не чета комсомолистам-безбожникам, выученикам Емельяна Ярославского.


Впрочем, безудержное движение новейшей истории, асфальтовым катком прокатившейся по постсоветскому пространству, много чего изменило в миропонимании тамошнего народонаселения.
Независимая Украина и вовсе стала «первым учеником» на ниве религиозного ренессанса, заставив СМИ и кухонные посиделки обсуждать свои клерикальные проблемы ничуть не менее активно, чем внутриполитические.

… В олимпийском 2000-м году очередной юбилей украинской независимости провести спокойно не дали. И не то, чтобы левые - "пятая колонна имперской России". Подступы к Дворцу "Украина" в Киеве осаждали самые что ни на есть правые в своих делах и убеждениях национально озабоченные и сознательные граждане. За многие годы у наших властей вошло в привычку - к праздникам дарить подарки родному народу. В былые времена, случалось, пускали новую станцию метро или школьное здание, ну там, Дворец культуры, на худой конец, просто жилой дом. Нынче это как-то не принято, зато доброй традицией стало открывать храмы. Чтобы приблизительно, сколько ЖЭКов, столько и молельных домов. Одни возводят сами прихожане, другие воссоздает держава. Трудовой почин москвичей, за короткий срок построивших из золота и бетона макет Храма Христа Спасителя в натуральную величину на том самом месте, где когда-то его разрушили недальновидные большевики тридцатых годов, подхватили на всем православно-эсэнговском пространстве. В Киеве, например, в мае ко Дню города сдали в строй такую же действующую модель Михайловского Золотоверхого собора, каковой в те же тридцатые не взорван был, но аккуратно по кирпичику разобран. А ко Дню Независимости - новая радость. Открытие Свято-Успенского собора, что в Киево-Печерской лавре. И все бы хорошо - радуйся христианская душа, да только неймется что-то братьям во Христе. С державными флагами и лозунгами идут они к Дворцу "Украина" и требуют: "Народные депутаты! Не позволяйте передать и освятить Успенский собор Московскому патриархату Сабадану. Успенский собор - Киевскому патриархату!", "Московские попы! Прочь руки от наших святынь!", "Московская церковь - духовная тюрьма Украины".

По сообщениям прессы, пикетирование прошло без эксцессов. Никто не присоединялся к манифестантам, но никто им и не противостоял.

А вся штука в том, что в нашу плюралистскую эпоху православных церквей в Украине - на любой вкус. Зато у самих церквей (не зданий, а организаций), в отличие от прихожан, преобладают не вкусы, но аппетиты. Каждая с удовольствием съела бы соседскую, не поперхнувшись и даже не перекрестясь.

Говорят, все началось с раскола в украинском православии.

На самом же деле никакого раскола в природе не существовало. Все обстояло куда как проще. В славной Русской Православной Церкви, как и в родственной организации, являвшейся долгие годы вдохновителем и организатором всех наших побед, существовала строгая иерархия. Когда в генсеках (патриархах) ходил Пимен, «вторым секретарем» у него, как часто складывалось и в светской жизни, был представитель братской Украины Филарет (в девичестве - Денисенко). Завершилась "осень патриарха" и, когда Господь призвал его к себе, преподобный Филарет, естественно, какое-то время пребывал в качестве и.о. или, как выражаются в архиерейских кругах, местоблюстителем, нисколько не сомневаясь, что на предстоящих выборах ему не будет альтернативы. Увы. Перестроечно-демократические ветра добрались и до традиционно догматичной церкви. Киевский митрополит не только не занял первого места, но вообще с трудом прорвался в тройку призеров. "Серебро" досталось недавнему ректору духовной академии Владимиру (Сабадану), бывшему на момент выборов духовным владыкой всех ростовчан и новочеркассцев.

А победителем в этом необычном состязании стал недавний ленинградец Алексий, долгие годы стоявший на страже православия в гуще маломиллионного эстонского народа. Вернее некоторой части русскоязычной прослойки. Выполнив свой долг до конца, он переведен был для дальнейшего прохождения службы в колыбель трех революций. Отсюда и был совершен успешный поход на Москву.

Не сказать, чтобы у Алексия было больше, чем у Филарета, заслуг перед советским государством. Оба носили под рясой ордена Трудового Красного Знамени, оба колебались вместе с генеральной линией, оба в период вдруг дарованной гласности стали героями нелицеприятных публикаций. Но отчего-то выбрали Алексия. Большинством голосов.

Каково было это пережить киевскому архиерею, уже в тайных мечтах примерявшему патриаршие одежды? Каково было ему, шахтерскому сыну, потерявшему в войну отца и самостоятельно прошедшему славный трудовой путь от семинариста до митрополита, не то, что некоторые "блатные" протоиерейские сынки?

Вот и сломался. И проснулся в Блаженнейшем такой украинский патриот, каким до него не пребывали ни Иван Мазепа, ни Симон Петлюра. Воротившись в Киев, он стал готовить почву для отсоединения Украинской Православной церкви от Русской. Новоиспеченный же Алексий отнюдь не собирался, как его светский коллега, раздавать независимости "кто сколько унесет".
"Диссидента" вызвали на московский ковер и вынудили побожиться, что он напишет заявление "по собственному желанию". Филарет, впрочем, поступил со своим словом как хозяин: захотел - дал, захотел - взял обратно. И рассказав "домашним", какими пытками у него это слово отбирали и что-то еще об "имперской церкви-насильнице" и «Голгофе, на которой ему пришлось побывать», предложил себя в жертву во имя независимости Украинской православной церкви.

Тут же протрубили в Харькове Собор Украинского Епископата, на котором упомянутый еретик был гневно осужден и уволен уже безо всякого своего на то желания. А Предстоятелем Украинской Православной Церкви шестнадцатью голосами против двух был избран другой недавний филаретов обидчик - Владимир, митрополит Ростовский и Новочеркасский. Правда в кулуарах Собора раздался было звонок из приемной тогдашнего Президента Кравчука: "Дескать, ребята, Филарета не трожьте!". Да уж, видимо, твердая вера в содеянное была у митрополитов. Тронули.

Но не зря же уволенный столько лет провел на церковно-дипломатических постах. И в Александрии египетской успел поработать, и в Вене, столице австрийской. А потому талант свой дипломатический и прочий употребил. Ценой невероятных, воистину гроссмейстерских комбинаций, ему удалось соединить несоединимое - своих приверженцев с православными автокефалами, которые доселе друг друга на дух не переносили. Из далекого заокеанского закордона выписали престарелого пастыря Мстислава, который и стал покуда зицпредседателем нового образования, получившего наименование Украинская Православная Церковь (Киевский патриархат).

Филарет пережил Мстислава, как пережил и следующего своего патриарха Владимира (Романюка), получив немалые дивиденды от похорон последнего. В июле 1995 года, когда патриарха Владимира отпели во Владимирском соборе, процессия двинулась на Байково кладбище, где по договоренности с властями должны были состояться похороны, но тут отставной уже президент Кравчук (долгие годы скрывавший свою истовую религиозность) и депутат Верховной Рады Червоний, шедшие во главе колонны, вдруг развернули ее к Софийскому собору, где тоже "вдруг" за тяжелыми воротами их уже поджидал ОМОН. Поняв, что на территорию собора пройти не удастся, добровольцы наскоро выкопали могилку прямо под стенами. И вот тут-то из церковных ворот вырвались омоновцы с дубинками и слезоточивым газом. Весь мир наблюдал за этой провокацией, а наутро новый лидер Киевского патриархата Филарет выражал гневное возмущение в качестве пострадавшего.

Так де-факто методом простого деления в Украине возникли две православные церкви. Делать нечего. Президент поочередно встречался то с одним, то с другим православным боссом державы. Государственное телевидение во дни пасхальных и рождественских торжеств вело прямую трансляцию богослужений то из одного, то из другого кафедрального храмов. Правда, сами патриархи друг друга не признавали. Паствы - тем более. "Филаретовцы", используя передовой отряд в лице боевиков УНА-УНСО, неоднократно пытались штурмовать Киево-Печерскую лавру, где ныне обосновались "владимирцы". Тем, в свою очередь, тоже совершенно чуждо смирение. Как-то в Мариуполь прибыл сам Филарет для освящения места постройки нового храма. Тут-то его и его свиту подстерегли и безжалостно поколотили оппоненты из Московского патриархата без скидки на почтенный возраст владыки.

А власти - хоть разорвись. Всем известна была некоторая приверженность Президента Кучмы к "владимирскому" крылу УПЦ. Однако приходилось делать хорошую мину при плохой игре. Вот и упомянутый Михайловский Золотоверхий собор передали в пользование Филарету. Правда, громадная Михайловская площадь перед храмом использовалась явно богохульно. То на ней - четырехчасовое шоу Клинтона, встречающегося с украинским народом, то - отнюдь не православные песнопения фестиваля "Славянский базар". Правда, относительно недавно в рамках памятных мероприятий, связанных с годовщиной трагических событий голода на Украине в 1932-1933 гг. на площади был сооружен мемориальный знак, куда согласно протоколу приезжают все высокопоставленные гости украинской столицы.

Восстановленный же Свято-Успенский собор в Киево-Печерской лавре согласно сентенции о сестрах и серьгах передали Владимиру. Тут-то и началось токование о государственной измене и "руке Москвы". Глава государства, отделенного от церкви (Леонид Кучма), а также глава парламента этого государства, отделенного от церкви (Иван Плющ), тем не менее, прибыли в лавру на освящение собора. Поскольку освящение было приурочено к 9-ой годовщине независимости государства, отделенного от церкви. На всякий случай во избежание столкновения на территорию Киево-Печерской лавры допускались только верующие УПЦ Московского патриархата по специальным пропускам.

"Храмы, которые восстанавливаются из руин в Украине, меняют не только ее ландшафт, меняют ее моральный облик, отношение к себе и ближним, к своим обязанностям перед народом и государством", - сказал тогда президент Кучма. "Без нетленных духовных ценностей не может быть стабильности в государстве, мира, понимания и согласия в обществе, а значит - построения новой процветающей Украины", - добавил он также, заверив, что "государство и далее будет содействовать развитию духовности".

"Что такое духовность, - перефразируем Гайдара-деда, - это каждый понимал по-своему". Может быть, кровавые побоища между религиозными общинами за церковное здание, как неоднократно бывало в западных областях. Может быть, изувеченный и выброшенный в свое время православными религиозными фанатиками из винницкой церкви редкого звучания орган. Может быть, православный священник, приведенный в "продвинутый" лицей одного из областных центров, где все первоклашки, в том числе из польского и еврейского классов, посвящались батюшкой в "казачата".

Впрочем, новый политический лидер державы, изначально позиционировавший себя и духовным лидером, вопросам религии и церкви уделяет внимания куда как больше, нежели его «антинародный» предшественник. Нет официальной или застольной речи, где им не был бы упомянут Бог, пусть даже и всуе. На частные именины и корпоративные юбилеи всегда прихватит в качестве презента какую-никакую иконку из собственной богатой антикварной коллекции. Даже нынешнему своему заклятому врагу и «отравителю», а в прошлом другу, куму и революционному соратнику Давиду Жвании, подарил как-то по случаю золотой (не золоченный) крест.

Идея единой украинской поместной церкви, свободной от московского диктата, которую, в общем-то, формально провозглашал и Кучма, овладела Виктором Ющенко не на шутку и, несмотря на то, что массами она овладеть не успела, начинала превращаться в материальную силу. А тут подоспел повод. Потому что в жизни всегда есть место поводу. Приближалась 1020-ая годовщина Крещения Руси. Не Бог весть какая дата. Десять лет назад о годовщине не меньшей круглости никто и не вспомнил. А тут завертелся маховик государственной идеологической машины. Председателем подготовительного комитета был назначен бывший украинский президент и бывший идеологический секретарь украинской компартии (это всё один и тот же человек) Леонид Кравчук.

Всё больше киевского телевизионного пространства стали занимать актуальные материалы по подготовке к празднованию. Не дремал и российский эфир – в трагических тонах корреспонденты РТР повествовали о том, что вот-вот под руководством украинских властей местное православие окончательно отколется от матери-РПЦ.

Президент Ющенко по торжественному случаю принимал всех маломальских религиозных иерархов, включая мулл и раввинов, с трудом перекидывая орденские ленты через необъятные головные уборы священнослужителей. Раскольный Филарет удостоился пятого ордена Ярослава Мудрого, тем самым став первым полным его кавалером. А на центральных улицах Киева спецслужбы, как и в памятный приезд римского папы, проверяли канализационные люки и настойчиво предлагали столичным гражданам не выходить на балконы. Ожидали Константинопольского и Вселенского Патриарха Варфоломея. На городских магистралях уже красовались баннеры, на которых Вселенский Патриарх плечом к плечу с украинским президентом приветствовали киевлян. Глава же УПЦ митрополит Владимир в разряд суперзвезд не попадал, как будто имел к этому празднованию самое отдаленное отношение. О предстоящем прибытии главы РПЦ, составной частью которой является церковь украинская, отмечалось вскользь и без особого пиетета.
Констатинопольский патриарх, кажется, был несколько обескуражен беспрецедентным приемом на украинской земле. Всё же в православной церкви нет такой строгой иерархии, как в католической, а Вселенский Патриарх – увы, не Папа Римский. Тем не менее, принимал все знаки внимания с достоинством: и то, что Ющенко встретил его прямо у трапа самолета, и то, что к торжественной трибуне на Софиевской площади позвал только его, оставив и прибывших гостей митрополитов-патриархов, и самого киевского митрополита Владимира где-то на хорах.
Спичрайтеры президента потрудились на славу. Речь получилась трогательной. Там было и о мечте, и Божьем даре, и о надежде. Заметив, что «украинская держава не вмешивается и стоит вне всяких межконфессиональных диспутов», Ющенко попросил Варфоломея благословения на создание единой поместной церкви.

В ответной речи константинопольский старец, хотя и вспомнил недобрым словом Петра Первого, заставившего в свое время Вселенского Патриарха Дионисия IV подчинить украинскую церковь Московскому Патриархату; хоть и пожелал украинцам «поскорее ликвидировать опасные деления в церковном теле», однако же ничего конкретно не пообещал. Напротив, на следующий день он по-братски общался с Алексием II, проигнорировавшим государственные торжества у Святой Софии (впрочем, как и большинство православных иерархов из других стран) во время чисто церковного празднования на Владимирской горке.

Вдогонку появилась вереница президентовых указов, которыми все высокие православные гости награждались высокими украинскими орденами. Варфоломею пожаловали Ярослава Мудрого I степени, прочим - награды пониже. Алексию не перепало ничего.

Паства, тем не менее, во всех украинских церквях, подальше от Киева, никак и не среагировала ни на праздничные торжества, ни на не совсем адекватное поведение светского главы государства. Воцерковленные граждане продолжали молиться каждый своему Богу. Те же, кто формально причисляет себя к сонму христиан и православных, в частности, продолжали заниматься своими делами.


Мы как-то спокойно отнеслись поначалу к помпезным телетрансляциям, когда наши недавние первые, вторые и прочие секретари в очередь становились, торопясь прильнуть к ложечке в руках священнослужителя, рвали рубаху на груди, чтобы опровергнуть, что креста на них нет, Папе ручку целовали и в Мекку отправлялись, едва прикрыв телеса.

Теперь спокойно относимся к непрекращающимся разговорам о введении института армейских капелланов. Уже и на Олимпийские игры с командой священники ездят, как психологи или тренеры.
"Какое, милые, сегодня тысячелетье на дворе?"

С одной стороны, конечно, Христос воскрес. И это обнадеживает. Воистину. Ибо, несмотря на уникальность эксперимента и недостоверность результатов, появляется какая-то душеспасительная брешь во всех этих материалистических теориях. Будущее представляется не таким уже и фатальным, а губы безмолвно декламируют: "Нет, весь я не умру…".
С другой стороны, Бога нет и никогда не было. И это – «медицинский факт», как однозначно заметил некий гражданин, тоже воскресший после того, как был зарезан знакомым предводителем дворянства на почве любви к мягкой мебели.
Если же Он все-таки существует, то наверняка не под сводами храмов и не в небесах, а значительно выше. Где-то в районе совести.
А посему, не пообщаться ли нам без посредников?