Набрав в поисковике «митинг в Кишиневе, прямая трансляция» я на какое-то время потерялся: где сегодняшний митинг? Они же все похожи друг на друга – только по сезонной одежде и погоде можно угадать: этот- не этот. Пока искал, пока нашел - стало интересно сравнить разные митинги. И я, косясь одним глазом в прямую трансляцию, просмотрел, правда, проматывая, с десяток видео митингов протеста разных лет на другом экране. Ничего не менялось. Всё было похожим буквально один-в-один. Менялись только фигуры организаторов – тех, кто оказывался в оппозиции, поскольку митинг «в поддержку действующей власти» в Молдове пока всё же редкость. Демагогия оставалась ровно той же. Листки с речами можно было спокойно передавать с митинга на митинг. Оппозиция неизменно выступала против «преступной власти», против разрушительного сближения с Европой и за Таможенный Союз.  Вот, кстати, 2013, вероятно, год, перед саммитом в Вильнюсе, редкая хроника – вступление в Европейский Союз обличает нынешний вроде бы проевропеец (хотя кто его знает, что он выкинет завтра) Владимир Воронин. Именно здесь просто изумительно интеллектуальные лица попали в кадр, отчего этот ролик и понравился мне больше других.

Опс… И тут я увидел различие.

Нынешний митинг проводила «платформа ДА», которая – ну, по крайней мере, сейчас, не призывает к сворачиванию отношений с ЕС. Хотя Андрей Нэстасе зимой вполне спокойно стоял рядом с Додоном и Усатым (тогда ещё не Курканом и Балаболом) на одной трибуне. Нынешний митинг кто не в курсе был под лозунгами «долой олигархов» - и в особенности «долой» Владимира Плахотнюка, его – дважды и трижды «долой». Что будет после этого «долой» оставалось неясным, но собравшихся, и, вероятно, тех кто, как и я, смотрел трансляцию, убеждали, что всё будет очень хорошо. Почему оно должно быть хорошо – было, правда, не совсем понятно.

А мне стало понятно, что писать об очередном, отдельно взятом митинге –скучно и бессмысленно. Что надо написать о митингах в Молдове вообще. И не только о митингах – а о том, как устроена и работает молдавская политика. Потому, что очевидное для меня, как ни странно, неочевидно для большинства молдавских избирателей.

Итак, извольте. Просто об очевидном. Очередной политический ликбез от Сергея Ильченко для одаренных сограждан. 

Начну, опять-таки, с очевидного: Всякая партия только тогда чего-нибудь стоит, когда она может прокормить своё руководство.Иначе руководство оголодает и уйдет, и парторганизация распадется. Это, кстати, нормально. Потому что партийная работа – это именно работа, требующая полной отдачи. И заниматься ей в свободное от поисков средств к существованию время – малопродуктивно.

Но где взять деньги? Можно, конечно, зайти в банк, в правление крупной фирмы, или просто в богатый дом, и вежливо попросить поделиться, сказав: дайте, пожалуйста, немного денег на партийное строительство. Проблема только в одном: дадут или не дадут. И дадут ли именно денег.

Да, были когда-то решительныелюди, наделенные даром убеждения,  которым в таких просьбах не отказывали – причём, полученное они не тратили абы как, а которые несли именно в партийную кассу. Но сейчас такие борцы в партийных рядах как-то перевелись.

Поэтому, чтобы добыть денег, партии занимаются бизнесом: они продают свои услуги  на сторону - тем, кто в них нуждается, и в состоянии их оплатить.На сегодняшний день это единственная возможность для любой партии просуществовать в условиях Молдовы. Собственно говоря, это всё что вам надо знать о том, как устроена в Молдове партийная система. Остальное – это уже подробности и тонкости процесса.

Если вас не интересует подробное устройство молдавской политической системы,  то я, сказал всё. Вы можете не читатьдальше эту статью, а, например, взглянутьна результаты конкурса The Best Vaginas. Победила британка, украинка – на восьмом, и тоже призовом, месте, призы – от $5000 до $1500, Молдова не номинировалась. Вероятно, все ресурсы брошены на политическую борьбу, как в парламенте, так и вне его. Депутатки Радван, Зотя, Гречаная и другие дамы-партессы, коих я, к сожалению, поименно всех не упомню, наравне с коллегами противоположного пола, денно и нощно отрабатывают предоплаченные заказы, дабы прокормить себя  и своих партийных вождей. Эта работа требует, как вы понимаете, полной отдачи.

Если же вамвсё-таки интересно во всех подробностях понять, как работает в Молдове партийная система,то продолжим наш ликбез.

Какие услуги оказывают партии

Платные услуги политической партии, если эта партия действует в законном поле, и не пытается организовать государственный переворот, сводятся к организации доверительного траста в сфере управления. Иными словами, какие-то люди, достаточно богатые (это дорогая услуга!), желая получить доступ к непосредственному административному управлению общественной собственностью, к сбору налогов – и к распределению собранных средств, или к непрямому управлению страной через создание законов, обращаются к партии, нанимая её.Партия, действуя, как организованная группарекламных агентов, убеждает электорат проголосовать за себя. А электорат в наших условиях состоит, в основном из  граждан, имеющих формальное право голоса, но не имеющих ни ума, ни образования, чтобы этим правом разумно распорядиться.

Текущие расходы – вещание, печатные издания, аренда или покупка палаток, телемониторов, знамен, зарплата рядовых исполнителей – и, естественно, заплата лидеров этой группы покрываются за счет заказчика. Пройдя, в результате голосования к власти – или, что бывает чаще, получив какую-то долю власти, и войдя, если повезет, в правящую коалицию, партия, продолжая находиться на зарплате у заказчика, действует в его интересах. За что заказчик продолжает оплачивать её содержание. Предполагается, что при этом он отбивает свои расходы – за счет того, что власть благоволит к нему, создавая хорошие условия для его бизнеса, поскольку политическое влияние, как таковое, денег не приносит. Конечным плательщиком за все эти преимущества, как легко догадаться, оказывается электорат, проголосовавший за очередных аферистов. Иными словами, ближайшая аналогия партии – это наемные пастухи, которые, в интересах владельца пасут стадо, которое владелец доит, стрижет и забивает на мясо.

Кого пасут партии

Электорат в Молдове (я не буду сейчас сравнивать его с избирателями в других странах – это отдельная тема, хотя тоже очень интересная) сам по себе является удивительным явлением природы. Будучи относительно вменяем в бытовых вопросах: умея, так или иначе, добыть себе средства к существованию (заработать, украсть или отжать); умея коммуницировать друг с другом; будучи в состоянии освоить и использовать в быту различные изделия, изготовленные в цивилизованных странах; носить одежду, ходить на двух ногах – и так далее, так вот, умея всё это, электорат одновременно свято верит в то, что какие-то мутные типы, существующие непонятно на чьи средства(варианты: понятно на чьи, но непонятно откуда взявшиеся; понятно,на чьи, и понятно даже, у кого, как  и когда они были украдены) будут заботиться о том, чтобы ему, электорату, жилось хорошо.Таким образом, электорат значительно уступает в интеллектуальном плане, к примеру, отаре овец или стаду коров. Которые, в меру своего, скотского, понимания (а никто пока не доказал, что они разбираются в «своих» пастухах хуже, чем электорат в «своих» политиках – напротив, десятки фактов свидетельствуют об обратном) могут, по крайней мере, логически обосновать, зачем их пастухам заботиться о том, чтобы им, скотам, жилось хорошо. Очевидно, что счастливые, хорошо накормленные, живущие в теплом  стойле животные будут давать больше мяса, молока, шерсти – и прочего, чего с них можно полезного получить. Но, как легко понять, в отношении электората это не работает. Партиям не выгодно, чтобы электорат жил хорошо.

Почему партиям в Молдове невыгодно, чтобы их электорат жил хорошо

Для того, чтобы поддаваться на партийную агитацию, электорат должен быть беден и несчастен, он должен только мечтать о лучшей жизни – но эта лучшая жизнь должна всегда оставаться недостижимой мечтой. Если электорат станет жить лучше – он перестанет быть электоратом. Он может додуматься, к примеру, до того, что избираемые им должностные лица должны быть напрямую зависимы именно от него, а не от кого-либо ещё. Что партия, способная по-настоящему отстаивать его интересы, может существовать только на его коллективные взносы, фактически – как акционерное общество;что её функционеры должны быть абсолютно зависимы от акционеров этой партии, и что в ней не должно быть акционеров с контрольным пакетом акций в одних руках. Что руководство такой партией должна строиться снизу вверх – на основе постоянной отчетности низовым организациям. Притом, очень конкретной отчетности: об уже проделанной работе и о ближайших планах,с четким календарным графиком их выполнения. Что основным средством существования функционеров должна быть зарплата, получаемая в партии, а если у него есть иные доходы, то партия должна об этом знать – и иметь возможность судить: не возникает ли где-то тут конфликт интересов? Что нерадивых партийных работников следует наказывать, а успешных – поощрять материально. Что любой публичный политик, работающий на базе партии, никакой не вождь, а наемный специалист, подотчетный тем, кто партию спонсирует. И, в том случае, если он не справляется, не достигает заявленных в плане результатов, или пытается подзаработать слева, прихватив заказ со стороны, его следует уволить. То есть, перед нами классический краудфандинг: инициативная группа предлагает идею, озвучивает её публично, публично собирает деньги на её реализацию и реализует. Или, не реализовав, портит себе репутацию, и во второй раз денег ей уже никто не даст.

Иными словами, электорат,начав жить слишком хорошо, может превратиться в гражданское общество, способное реализовывать коллективные проекты. А партии, созданные теми или иными группами гражданского общества – в организации по обслуживанию интересов этих групп.

Какие партии способны защищать интересы электората

На практике, как свидетельствует мировой опыт, 15-20% граждан, способных понять эти истины, и применить их на практике, создав «акционерные» или «краудфандинговые» партиидля защиты своих интересов вполне хватает для того, чтобы картина на всём политическом поле изменилась кардинально. Но такие граждане должны обладать некоторым запасом «экономической прочности». Хотя бы для того, чтобы осознанно платить партийные взносы, причем сумма взносов должна быть, с одной стороны – подъемна для плательщика, а с другой  - достаточно велика, чтобы её было жалко потратить зря. Она должна вызывать у партийного акционера – и, в силу этого, члена партии с правом внутрипартийного голоса, желание жестко проконтролировать: на что, и насколько эффективно он потратил свои деньги. Чем равномернее распределены эти 15-20% активных и достаточно состоятельных граждан (или – почему бы и нет? – не очень состоятельных, но достаточно решительных, чтобы найти деньги на партийное строительство иными способами) по различным слоям населения, тем более полно разные партии отражают интересы разных групп населения. А все сразу, вместе взятые – интересы всего общества. Остальные 80% граждан, хотя и остаются электоратом, но получают реальную возможность выбрать в общем партийном списке «свою» партию, ту, которая действительно защитит их интересы – поскольку их интересы совпадают с интересами партийных акционеров, принадлежащих к той же группе общества. То есть, такая партия, в списке есть, и они, постаравшись, могут её найти. А если её нет вообще, в природе, то, сами понимаете: ищи-не ищи, всё равно без толку. Внимание, тут важная деталь: интересы общества не бывают однородными. В нём есть разные группы, с разными интересами. Очень часто – вообще противоположными и взаимоисключающими. Не бывает партии, которая работала бы в интересах «всего общества» - если вам заявляют что-то подобное, то перед вами жулики и разводилы. Именно по этой причине и нужна многопартийная система – когда каждая партия защищает интересы определенной группы граждан, а все вместе они, взаимодействуя в выборных органах, приходят к временному компромиссу – до следующих выборов, когда будет сформирован уже другой компромисс. В принципе, возможны, конечно, и «мультипартии», где большая часть компромиссов между разными группами населения достигается  во внутрипартийной борьбе – и тогда возникают, к примеру, двухпартийные системы, как в США и Великобритании, или трехпартийные – как во Франции. Но это уже детали. Кстати, такие системы по факту всё равно многопартийные, и на политику там реально влияют десятки мелких партий и групп, хотя они и никогда не будут напрямую представлены в органах власти. Но подробный разбор того, как им  всё-таки удается влиять – тоже отдельная тема.

Когда такой процесс в обществе уже запущен – он более или менее самоподдерживается. Хотя и в этом случае активным 15-20% граждан необходимо постоянно принимать меры, чтобы он не закис и не выродился, и чтобы вместо партий – «акционерных обществ» не возникало «частных партий». Как только какая-то группа населения утрачивает «своё» партийное представительство на освободившееся место обязательно протискиваются какие-нибудь аферисты, представляющие интересы частного лица или бизнес-корпорации. Это железный закон – так бывает всегда, безо всяких исключений. Оставшаяся без своего представительства группа граждан немедленно становится жертвой наемных партийцев, работающих на такого частника. В дальнейшем вернуть в общество партию, представляющую интересы этой группы населения бывает очень сложно. Кстати, 2-3 партийные системы – это как раз один из способов подстраховки от таких ситуаций, не идеальный, но довольно эффективный.

А вот в том случае, когда «акционерных партий» не существует в принципе, и когда сама традиция их создания была утрачена сто лет назад, вот тогда запустить такой процесс чудовищно сложно.  Это примерно в сто раз сложнее, чем завести дизель, сто лет простоявший холодным и забытым где-нибудь в центре Антарктиды.

Как создавались партии в Молдове и кто такие олигархи

Но возможна и эволюция в обратную сторону – в сторону полной приватизации партий. Итак, представим себе картину: никакого гражданского общества нет и в помине, а есть исключительно электоральное стадо. Все мало-мальски социально активные люди последние 70 лет просто-напросто уничтожались физически. Есть также профессиональные партийные функционеры – профессиональные пастухи такого стада (безо всякой иронии – это профессия, и этому надо учиться), которые сбиваются в стаи-партии и предлагают свои услуги состоятельным частникам. И, наконец, есть уже и такие частники – со своими интересами.

В нашем случае – это ситуация 90-х. КПСС распалась, и толпы партаппаратчиков оказались не у дел. Кто-то разбогател и сам стал нанимать партфункционеров, кто-то ушел на самое дно и стал торговать на рынке – без каких-либо перспектив, постепенно деградируя до уровня электората, кто-то удержался посерединке, и ушел в политику. Последняя категория сбилась в кучки и организовала партии первой генерации. Особенно богатых людей – по сравнению с нынешними масштабами богатства - тогда ещё не было, но те, кто разбогател настолько, чтобы покупать политические услуги, были люди активные. Они, по своим кондициям, вполне вписывались в рамки упомянутых 15-20%, но с несколькими, правда, оговорками.

- Их было намного меньше – максимум 0,5-1%;

- Они представляли интересы только нескольких групп общества, а именно:

1. Функционеров КПСС;

2. Крупного криминалитета;

3. Торговой мафии;

Здесь, к слову, Молдове повезло, потому что самая опасная группа №4  - выходцы из спецслужб и армии, частью чухнула в Москву, частью заняла глухую оборону на левом березу Днестра. Потеряв Приднестровье, Молдова хотя и не избежала на 100% заражения «чекистской гангреной», но, по крайней мере, существенно снизила масштабы этого заражения – и, благодаря этому, сохранила хотя бы минимальные надежды на дальнейшее цивилизованное развитие. Чего – для сравнения – начисто лишена современная Россия. 

Но вернемся к нашим партиям. Так вот, эти активные и разбогатевшие граждане стали сбиваться в кучки – сообразно своим интересам, сводившимся, на тот момент, в основном к соучастию в приватизации, и создавать партии для конкуренции на выборах. Это были партии первой генерации. Условно – до 2000 года включительно.

Но и общество не стояло на месте. Во-первых, поскольку ресурсы приватизации были ограничены и мало-помалу исчерпывались, внутри самих партий назревали противоречия. Внутрипартийные компромиссы становились всё более непрочными. «Акционерные партии» представлявшие очень узкую и малочисленную группу населения вошли в период жесткого кризиса, потому что в силу объективных причин каждый из акционеров оказался «сам за себя» - пространство общихинтересов стало очень узким. Во-вторых, продолжалось имущественное расслоение.  Появились предпосылки для создания олигархии.

Владимир Воронин – первый олигарх Молдовы

Петр Лучинский,как политик,был последним могиканином, пытавшимся работать по старым схемам – по схемам «партийных кооперативов» первой волны. Но, как он ни маневрировал, как ни старался примирять противоречия, партийная кооперация 90-х пришла к своему естественному концу. Однако другие партфункционеры того времени просто не представляли себе тогда иной организации партий. И, утопив Лучинского-президента, они, стремясь удержать ситуацию под контролем и не дать ей окончательно пойти вразнос, перетащили президентские выборы из разряда «всенародных» в подковерно-парламентские.

Однако нашелся один функционер, который уже тогда понял: в сложившейся ситуации, когда раздел и передел собственности ещё продолжается, и в силу этого каждый потенциальный акционер  партии конкурирует с другими акционерами, вся власть в успешной партии должна быть жестко сосредоточена в одних руках.  Звали его Владимир Воронин.

Успех Воронина был обусловлен целым рядом факторов. Во-первых, он оседлал очень удачный бренд – на исходе 90-х Молдову, как, впрочем, и все постсоветские страны, накрыла первая волна ностальгии по относительно сытым временам 70-80-х. Во-вторых, работа в МВД дала ему подходящий круг знакомств – а с ним и возможность на первом этапе активно привлечь теневые капиталы, владельцам которых было затруднительно светиться напрямую. В-третьих, связи в ЦК КПМ открыли ему доступ к де-факто невозвратному (в условиях инфляции) кредитованию – кстати, получил он его не без помощи Петра Лучинского. Словом, Воронин оказался «в нужное время и в нужном месте» - и стал первым в Молдове единоличным владельцем партии – инструмента борьбы за политическую власть. Причем, этот инструмент был в тех условиях настолько эффективен, что с 2001 по 2009 год Воронин был фактическим диктатором, единолично правившим Молдовой.  В этот же период он и его семья стали если не самым богатым, то, по меньшей мере, одним из самых богатых кланов в Молдове.

А сосредоточение политической власти и капитала в одних руках – в то время как большинство населения по факту лишены и того и другого, как раз и называется олигархией. Таким образом, Воронин стал первым олигархом Молдовы. И остается олигархом, поскольку и сегодня является владельцем партии (Партии Коммунистов) и одновременно – миллиардером.

От найма к владению

Именно начиная с Воронина, в Молдове наметился принципиально новый – по сравнению с началом 90-х, подход к партийному строительству: появление на 100% приватных партий. Теперь уже не инициативная группа занималась поисками нанимателя, а лицо, нуждающееся в партийно-политических услугах,  само формировало партийный проект – по своим нуждам и вкусам. Это вызвало кризис старых партий и одновременно – спрос на пакеты документов партий, уже зарегистрированных ранее. Последнее стало результатом того, что процедура регистрации новых партий оказалась до крайности усложнена, и богачу, желающему стать олигархом, зачастую проще перекупить права на уже существующую партию, чем создавать новую, с нуля.

По такому же принципу формируется и партийная команда:  владелец партии нанимает в неё уже засвеченные в информационном поле фигуры, исходя из того, что электорат в силу природной тупости, крайней инертности и консерватизма склонен голосовать за уже известные лица. Ввод в обращение новых лиц –исключение из правил. Единственным случаем такого рода стал в последние годы Ренато Усатый. На его примере хорошо видно и то, что раскрутка новой фигуры требует больших вложений – перекупить кого-то, кто уже известен, намного дешевле.

«Партийные конструкторы» последних лет демонстрируют и то, что собрать партию можно из чего угодно. Нужны:

- Любой пакет документов о регистрации партии;

- Любая раскрученная «говорящая голова» на роль вождя;

- 3-4 хорошо просчитанныхпопулистских лозунга, способных привлечь внимание электората и вызвать у него реакцию, которую можно назвать электоральным оргазмом;

- И, разумеется, нужны деньги. Много денег.

Наметилась ещё одна интересная тенденция: фактические владельцы партий всё реже стремятся лично засвечиваться в публичной политике, предоставляя роль говорящей головы наемному менеджеру. Последним проектом с «личным присутствием» стала, вероятно, ЛДПМ, которая на своем примере продемонстрировала и ахиллесову пяту такого подхода: уязвимость первого лица. ДПМ – переходной проект: его владелец, в принципе, всем известен, и даже формально состоит в своей партии, но мало-помалу утрачивает желание лично выйти в первый ряд, понимая, что никакой необходимости в этом нет, и управлять марионетками гораздо удобнее из-за кулис. ПСРМ и «Наша Партия» - следующий шаг в том же направлении: угадать реальных владельцев проектов можно только по очень узнаваемым лозунгам,  и по городу, куда их зицпредседатели регулярно ездят для консультаций. Это, к слову говоря, чистейшая инерция мышления – организовать консультации такого рода можно было бы в любой третьей стране. Наконец, «Платформа ДА» - окончательное завершение эволюции: криптопартия, с неясными источниками финансирования и размытыми лозунгами «долой олигархов» и «долой коррупцию». Предположения о том, кто её владельцы есть, а доказательств, которые можно было бы представить публично, увы, нет. Единственное, что известно достоверно, это то, что владельцы проекта очень не любят Владимира Плахотнюка, считают его вытеснение с политического поля задачей номер один и готовы для решения этой задачи идти на союз с любыми силами. Рассчитывая, вероятно, что в случае коллективного успеха, и решения этой, ключевой для них задачи, по всем остальным вопросам они сумеют достичь компромисса.

Эта тенденция «политической оффшоризации», надо сказать, очень нездоровая.Она выводит фактических владельцев политических проектов из зоны ответственности. Правда, технически бороться с ней несложно – нужно всего-навсего жестко раскрыть источники финансирования политических партий – до лея. И сурово карать за любой черный нал. Но, судя по всему, все игроки на политическом поле совсем не стремятся к такой прозрачности. Впрочем, не только на политическом.

Есть ли сегодня в Молдове неолигархические партийные проекты?

Для того, чтобы ответить на этот вопрос, нужно уточнить: кто, в принципе, может финансировать партийные проекты в Молдове.

Сегодня это могут быть:

1. Богатые люди, уже присутствующие в Молдове и нуждающиеся в политическом влиянии для защиты своих интересов. Проекты по принципу «одни руки» - ДПМ, ЛДПМ, ПКРМ – если говорить о парламентских партиях.

При этом, ПКРМ – умирающий проект. В основном, потому, что бизнес Ворониных из Молдовы, по большей части, уже ушел, и, значит, крупно вкладываться в ПКРМ Воронину уже нетсмысла. Очень вероятно, что проект будет продан – если найдется заинтересованный покупатель. ЛДПМ переживает серьезный кризис по причине ареста лидера, и одновременно владельца.  Впрочем, политические прогнозы – тема отдельная.

2. Иностранные государства, желающие повлиять на политику Молдовы – в своих, естественно, интересах. Это ПСРМ и внепарламентская (пока) НП.

3. Хорошо сработанные команды политических шабашников, в поисках финансирования на будущие выборы. И с хорошими шансами не найти такого финансирования, и на выборах пролететь. В парламенте я вижу сегодня одну такую команду – ЛП. Кстати, голосование Алины Зоти против резолюции ПАСЕ по Савченко - верный признак того, что ЛП ведет переговоры о возможном финансировании по различным направлениям. В том числе и с теми, кому такая резолюция – нож острый.

Ещё в парламенте наметилось некое броуновское движение депутатов, выходящих из терпящих крах проектов, и пытающихся найти новых нанимателей.

Вот, собственно, и всё. Ах да – есть ещё новый игрок: «Платформа ДА». Прямых указаний на источники её финансирования нет, но есть масса косвенных признаков, дающих в сумме все основания считать её новым олигархическим проектом, инициаторы которого спрятаны в тень, и пока не светятся.

Мелкие внепарламентские партпроекты обсуждать просто не интересно. Всё это либо команды функционеров, или даже отдельные функционеры, в поисках нанимателя – как, к примеру, Европейская партия Лянке, илипроект Майи Санду, либо, что бывает чаще, владельцы пакетов документов на зарегистрированную партию в поисках покупателя.

И где тут пафос? Где борьба идей? Где «народное счастье»? Чистый бизнес и ничего более. Притом, чужой бизнес – в том смысле, что рядовой избиратель не имеет к нему ни малейшего отношения. Это, в любом случае, не его война.

Долой олигархов? Ну-ну…

Лозунг «Долой олигархов» - один из самых популярных в последнее время лозунгов. Ещё на слуху:  «Долой мафию», «Долой коррупцию» и «Долой Плахотнюка».  Ах, да, ещё – «Долой Ассоциацию с ЕС, хотим в Таможенный Союз». Вот, пожалуй, и всё, кажется, я ничего не забыл.  Лозунги «За Европейский путь» как-то потускнели, потрачены молью и вообще отошли в тень.

Давайте попробуем разобраться со всеми этими лозунгами. Во-первых, с тем, насколько они вообще реализуемы. Во-вторых, могут ли их реализовать те, кто кричит их сегодня с трибун?  В-третьих, а надо ли их реализовывать? Кому может принести выгоды их реализация? Ну, и, наконец, в-четвертых – где во всей этой суете место нашего условного «рядового избирателя». «Условного» потому, что избиратели – разные. Общество – неоднородно. В нём есть разные группы, с разными интересами. Так что реализация любого из этих лозунгов, даже если она возможна, кому-то выгодна, а кому-то нет.  Итак, начнем.

И олигархи, и мафия, и коррупция, всё это, как ни крути – социальные явления. Это не какие-то единичные случаи, а органичные части нашего общества, которые играют важную роль в его функционировании.  То есть, вот так просто убрать их «долой», потому что этого мы с вами этого захотели, не получится. После них в социальных механизмах останутся дыры, которые надо заполнить чем-то другим. Если, конечно, есть чем.

Начнем с олигархов. Олигархи, как явление, возникают тогда, когда граждане пассивны и не хотят объединяться. Когда они не способны заняться политическим краудфандингом. Потому, что реальную конкуренцию олигархическим партиям может составить только политический краудфандинг. Вы видите такие партии в Молдове? Я их не вижу. И если мы сегодня каким-то образом – я не знаю каким, но, допустим, у нас это получится, вытесним из политики олиграхов, то есть сломаем ситуацию, когда партии живут на содержании у богатых партиевладельцев, то мы останемся вообще без политических партий. Потому что никаких других партий сегодня нет.

Что мы в итоге получим? Сегодня, при всех недостатках нынешней партийной системы она всё-таки дает избирателям возможность минимально повлиять на ситуацию. Хотя бы теоретически. Она обеспечивает хоть какую-то преемственность власти, и не допускает её полного вакуума. Обеспечивает субъектность Молдовы, как государства – то есть, соседним государствам есть, с кем вообще в Молдове разговаривать. Повторяю, мне лично нынешняя ситуация не нравится. Я считаю, что неспособность формальных «граждан» быть сознательными гражданами, а не электоральным стадом – это очень плохо.  Но я понимаю, что олигархи просто заполняют пустующую нишу – и этим выполняют полезную социальную функцию. А если какой-то волшебник взмахнет палочкой, и олигархи исчезнут, все до единого, мы просто повторим путь 90-х, описанный выше. И придем к той же олигархии.  До тех пор пока качество граждан в Молдове кардинально не улучшится, олигархическая форма её политического устройства остается единственно возможной.Лозунг «долой олигархов» в этих условиях является манипулятивным приемом, с помощью которого олигархи, действующие из тени, пытаются натравить электоральное стадо на своих конкурентов, тоже олигархов, но действующих более или менее открыто.

Но, если уж нам приходится выбирать между олигархами-анонимами, и олигархами, известными пофамильно, то последние, на мой взгляд, предпочтительнее. Они тоже люди, как и все мы. Им небезразлично, что о них думают. Их известность – побудительный мотив к социально ответственному поведению. Так что менять Владимира Плахотнюка, голосуя против него и за каких-то мутных анонимов, рулящих своими партиями из тени, я не вижу ни малейшего смысла. Пускай они для начала покажутся на свет. И вот тогда, когда мы их повнимательнее рассмотрим, тогда, возможно, и появится предмет для разговора. Понятно, что ни о каком лозунге «долой олигархов» - в смысле вообще всех - в этом случае речь идти уже не будет. Будет выбор из нескольких олигархов. Но выбор честный. Вот один олигарх – и вот второй олигарх. И если вы, граждане, настолько убоги, что неспособны сами выступить как политическая сила, и сами защитить свои интересы, то уж выбирайте из тех, кого вам предлагают на политическом рынке.  Может быть, вам с барского плеча чего-то и перепадет. А может быть, и нет. Это уж как выйдет.

Что там у нас дальше по списку? Мафия и коррупция? А что такое мафия и коррупция? Это инструменты, с помощью которых граждане, способные неформально объединяться, получают какие-то преимущества в обход действующего закона перед теми, кто объединиться, увы, не способен – вот что это такое. Любая корпорация, над которой не висит дубина гражданского  контроля, и которая получает в свои руки политические инструменты – это неизбежный рассадник протекционизма, избирательного применения законов и коррупции. Могут ли олигархические партии справиться с коррупцией и с мафией? Могут – но лишь до определенной степени. По принципу «друзьям всё – врагам закон». Это, кстати, всё-таки лучше, чем полное беззаконие.

И, наконец, последний лозунг – единственный, к слову, который содержит хоть какой-то позитив, хоть что-то кроме отрицания. «Долой Ассоциацию с ЕС, хотим в Таможенный Союз». Тут хоть какая-то программа действий есть. Потому что лозунги «долой олигархов, мафию и коррупцию» ничего взамен не предлагают. Убрали мафию, получили дыру в социуме и в аппарате управления. Чем её заменим? То-то же. Все молчат.

Так вот о выборе между ЕС и ТС. Из всех расхожих сегодняшних лозунгов он единственный – честный. Потому что, да, по причине неоднородности нашего общества, в нём есть группы, заинтересованные как в максимальном сближении с ТС, так и в максимальном сближении с ЕС. Поясняю на пальцах.

Если вы туповатый, необразованный, не знающий никаких языков, кроме русского, и не желающий учиться разнорабочий. Или если вы специалист чего-то там, с дипломом мутноватого частного вуза, скажем Всемирного Международного Университета Просвещенных Наций, открытого лет десять назад на базе районного профтехучилища. Или если вы – фермер, почтенный производитель гниловатых-кривоватых овощей и фруктов, сомнительного качества вина, которое вы изготовляете… из чего придется, животной продукции столь же неважных кондиций, да к тому же ещё и не умеете всё это красиво упаковать – но зато продолжаете традицию производства, заложенную ещё в СССР и гордитесь этим. Так вот, если вы, обладая каким-то из перечисленных букетов качеств  – а, впрочем, можно подобрать и другие, аналогичные примеры, не готовы меняться и учиться, а хотите оставаться таким, какой вы есть, то вам, разумеется, в ЕС делать нечего.  Потому что чернорабочих в ЕС – переизбыток. Квалифицированные специалисты – да, нужны.  Но планка высока.

Так вот, если вы не желаете расти до европейской планки, выдействительно объективно заинтересованы в том, чтобы Молдова как можно теснее сближалась с ТС, где планка требований намного ниже. И граждан, которым сегодня с их квалификацией, с их бизнесом, с их привычками делать в ЕС нечего,в Молдове сегоднябесспорное большинство.И очень существенная часть этого большинства хочет жить лучше, но не хочет меняться сама.

Я это говорю к тому, что если проект «ДА» не имеет особых перспектив, поскольку кроме голого «Долой» никакой позитивной программы он вообще не содержит, то антиевропейские проекты опираются на вполне реальную социальную базу. И, прикинув это, их топ-менеджеры решили отказаться от сотрудничества с «ДА» - они попробовали это зимой, посмотрели, с кем имеют дело, вероятно,  провели какие-то переговоры с держателями проекта «ДА» о своем соучастии в их интересах, в обмен на финансирование. И, в итоге, не договорились. И сегодня выпустили «ДА» на площадь в одиночку – с предсказуемыми результатами: до тысячи откровенно скучающих личностей на площади и убогие выступления ни о чём с трибуны. А вот антиевропейские митинги мы ещё увидим. И народу они соберут побольше – конечно, не «стотыщчеловек», как уверяют их организаторы, но 3-5 тысяч вполне могут собрать. Могли бы и больше, и даже 100 тысяч собрать могли бы, если говорить о реальном числе противников европейского модернизационного курса. Но, к счастью, эта публика очень инертна, безынициативна и неспособна объединяться сама. Что, собственно, нас, сторонников европейских реформ, и спасает.

Про генеральную линию партии. Несколько мыслей в один-два абзаца

1.За время существования СССР, все, кто был способен на гражданское действие, систематически уничтожались – как физически, так и социально, в течение жизни, как минимум, трех поколений. Эта рана, нанесенная обществу, не может зажить быстро. Она затягивается медленно. Думаю, что если мы не рухнем назад – в Таможенный Союз или в очередную безумную диктатуру, то лет через 10-15 тема политического кр