В.Л. – Сегодня у нас интервью с Валерием Соловьем. Это очень интересный человек со всех сторон, несомненно. Начнем с самой главной темы, которая у нас даже была на стриме перед Новым Годом, что Валерий Соловей заявил, что в России будет революция в 2019. Это безусловно самая интересная тема, не могли бы вы ее развить.
В.С. – Да, с удовольствием. Я сразу уточню, что говорил я не о революции, а о масштабном политическом кризисе, а приведет кризис к революции или нет, этот вопрос всегда остается открытым. Сам по себе кризис такой глубины и такого масштаба, который может в России развернутся, он уже почти равносилен революции. Что я имею в виду? В России, уже в прошедшем году это стало понятно, происходит качественный сдвиг массового сознания. Это очень серьезный сдвиг. Это сдвиг, который выражается в разрыве между обществом и Путиным, формировании довольно быстром, я не ожидал этого, негативного отношения к Путину, отвержении власти в целом, и даже уже это изменение массового сознания результировалось в некоторых шагах по изменению политического поведения. Я имею в виду региональные выборы сентября 2018 года, когда в четырех регионах губернаторы от партии власти проиграли, но фактически они проиграли не в четырех, а в восьми регионах. Просто в четырех регионах их проигрыш удалось компенсировать за счет электоральных ухищрений и значительного давления. То есть треть регионов была потеряна де-факто, не де-юре, но де-факто, когда Приморье удалось потом буквально “через задницу” отыграть. Я много говорил с людьми, которые занимаются изучением массовой психологии и качественной социологии, по их оценкам, и, могу сказать, по моему мнению тоже, мы как-то не сговариваясь пришли к одному выводу, что то изменение массового сознания, качественное изменение, глубокое, которое мы сейчас наблюдаем, приведет к изменению политического и социального поведения в течение одного года, года с небольшим. Соответственно у нас получается срок – это конец 2019 года, начало 2020 года. Как только в России начнутся массовые выступления, или, скажем, они будут не очень массовыми, но их будет много, – это будет означать, что политический кризис перейдет в открытую фазу. Сейчас я бы назвал его скорее латентным, точнее он и есть латентный, он (кризис) перейдет в открытую фазу. С моей точки зрения, кризис продлится два года, до 2021 года, может быть до начала 2022 года, и в результате, я думаю, что будет учреждена новая Российская Республика. То есть все популярные разговоры о том, как Путину продлить срок, как осуществить транзит власти, они, скорее всего, в ситуации кризиса будут представлять исключительно теоретический, интеллектуальный интерес. Я знаю, что все это кажется сейчас каким-то несбыточным, фантасмагорическим, но я напомню, как это было в Украине в 2013 году, как это было во многих других странах и как, собственно, это происходило в самой Российской Федерации в 1991 году. Если расширить немного рамку анализа, в 1991 году в России произошла революция. То, что все случилось с августа, ну еще до августа началось, 1991 года и потом – это была настоящая революция. Дело в том, что революция не завершилась. Я напомню, что в Украине сначала была “померанчевая” революция, а потом революция достоинства. Так как “померанчевая” революция не завершилась, потребовалась новая революция. То же самое и в Российской Федерации. Кризис, по идее, должен сформировать государственное устройство, которое окажется более эффективным и более, я бы сказал, дружественным по отношению к людям, чем та государственная конструкция, которая сейчас существует в Российской Федерации. Причем этот кризис будет масштабным и длительным, и он будет развиваться нелинейно, то есть у него будут подъемы, будут спады, и будет казаться, что все уже закончилось, а потом вдруг все это будет снова начинаться. Потому что ощущения у меня абсолютно, и не только у меня, если вы посмотрите, что пишут провластные политологи, начиная с декабря, вы увидите с удивлением, что их оценки стали не просто радикальными, а я бы сказал, подстрекательскими, еще два-три месяца назад ничего подобного от них предполагать было нельзя. То есть они режут буквально правду-матку. Очень интересно как ситуация оценивается в Кремле. Вот, с точки зрения Кремля, все в порядке.Ситуация может быть напряженная, но она под контролем. Но чем дальше от Кремля, я бы сказал, чем ниже по служебной лестнице, тем тревожнее ожидания. И более того, чиновники сейчас ведут себя очень специфическим образом, я это наблюдал на исходе крушения СССР, мы будем посылать отчеты, но при этом ничего не делать. Отчеты нам нужны хорошие, чтобы нас не трогали. Но зато готовить для себя отходные пути, запасные аэродромы строить. Это ровно то, что я наблюдал в СССР в 90-91 годах, беседуя с секретарями райкомов партии. Причем среди них было еще довольно много идейных людей в то время – это безусловный факт. Среди этих никаких идейных конечно нет.То есть ощущение, что работает, знаете, такой стихийный ликвидком.
То есть в Кремле полагают, что в все в порядке, все под контролем, а внизу среди среднего чиновничества, о низовом я не говорю, настроение ликвидкома, что нам надо готовиться. И каждый на свой манер готовится. Но при этом избежать наказания от власти, избежать возможного ареста за коррупцию и тому подобные вещи. То, что страна управляется все хуже, это уже просто самоочевидная вещь. Даже по сравнению с тем, что было год назад, я бы сказал, что она порой видимо вообще не управляется, и может быть было бы и лучше, если бы ей перестали управлять. То, что не вывозится снег, я говорю не о Москве, а в целом по России,что службы не выполняют свои минимальные обязанности и тому подобное – это уже стало общим местом в Российской Федерации. Вот это, даже не очень вкратце то, что я хотел сказать по поводу своих прогнозов. И, знаете, самая удивительная вещь лично для меня была в том, что резюме этого взяла и опубликовала “Комсомольская правда”. Причем это единственная газета, которую время от времени читает лично Владимир Владимирович Путин. Вот он других газет не читает. Я правда не знаю, они опубликовали это в печатном издании или только на сайте. На сайте это появилось. Но даже на сайте появление – это, я бы сказал, акт беспримерного гражданского мужества или же это ощущение того, что над страной повеяли другие ветры. Уж в чем, в чем, а в прекрасном политическом чутье Александру Сунгоркину, главреду “Комсомольской правды”, не откажешь. Вот это было самое удивительное в истории моего прогноза.
В.Л. – Мне бы хотелось развить эту тему. Вы такую интересную фразу сказали, что возникнет новая Республика.
В.С. – Да.
В.Л. – Это очень интересно. Мы на нашем портале так и полагали, что все беды России от того, что так и не была сформирована Республика на этой территории до сих пор.
В.С. – Я согласен с вами.
В.Л. – Параллели с 91 годом, они понятны, они очевидны, но что говорит в пользу того, что в этот раз получится построить республику?
В.С. – Это замечательный вопрос, я бы сказал ключевой, потому что меня всегда спрашивают, ну или подразумевают, ну а какие гарантии успеха? Можно конечно ответить, что если ничего не делать, то ни гарантий, ни успеха, вообще ничего не будет. Тем не менее постараюсь изложить рационально. У людей есть опыт. Вот в 1999-2000 году, когда Путин пришел к власти, была массовая мечта об авторитаризме, что стране нужен просвещенный авторитаризм. Элиты этого хотели, массы этого хотели. Вот вы его получили. “Ну что, сынку, помогли тебе твои ляхи?” Помог очень авторитаризм? Нет. Появилась очень сильная прививка. Второе. Этот же опыт последних двух десятилетий, он показал, что надо избегать крайних решений и надо избегать ограничения свобод. Потому что сначала вы радуетесь, что ограничили свободу Ходорковского, потом вы радуетесь, что ограничили свободу губернатора, часто по непонятным причина, а потом вдруг выясняется, что скоро вам придется заходить в интернет по предъявлению паспорта, и это отнюдь не иллюзорная перспектива.Появилось ощущение, что не надо ограничивать свободу потому, что это рано или поздно обернется против вас. Третье. Это уже, что называется, аргумент от противного. Длительные, кровопролитные, классовые войны, длительные волнения возникают в странах, где есть демографический перегрев, где избыток молодежи. В России дефицит молодежи, Россия – больная страна, причем в прямом смысле, очень часто, много болеющих людей. это пожилая страна, это страна, где очень низкий уровень энергетики. То есть этого уровня, с моей точки зрения, хватит, чтобы осуществить выход из политического кризиса и радикальную перестройку политическую, но уж точно не хватает для длительной классовой войны. Того, что было в России вначале двадцатого века, и даже в СССР двадцативосьмилетней давности, того здесь точно уже нет. Зато есть опыт. И позитивный, и негативный. И есть очень много здравого смысла. Здесь очень силен такой глубинный здравый смысл. И когда меня спрашивают, что государство должно сделать для людей? В России только одно – не трогать их. Как только государство от них отстанет, жизнь начнет налаживаться, она сама, причем, будет налаживаться. Ну я не имею в виду, что государство не должно вывозить мусор, снег, но это – коммунальные службы, это муниципалитеты, они должны работать. А все остальное… Не надо создавать условия для развития цифровой экономики, не надо создавать условия для технологических прорывов – отстаньте! В России очень сильная бизнес-прослойка, очень много людей, готовых работать, и они смогут это сделать. Есть конечно те, которые никогда и ни при каких условиях не изменятся. Ну и что? Им просто не надо мешать жить собственной жизнью. Они тоже будут рады и счастливы.Так что, исходя из сочетания этих факторов, я и полагаю, что шансы на позитивный исход гораздо выше, чем на негативный. Я уж не говорю о том, что должно же нам когда-то повезти! Ну, если не в двадцатом веке, то хотя бы в двадцать первом.
В.Л. – Валерий, а как вы относитесь к идее нового федеративного договора и приданию регионам большего статуса субъектности?
В.С. -Понимаете, даже та конституция, которая действует сейчас, формально предоставляет им(регионам) очень много полномочий. Более того, я могу сказать, что по сравнительным международным исследованиям, которые проводились на протяжении последних двадцати пяти лет, к концу 90-х годов фактически регионы находились на уровне Канады , то есть у нас уровень федерализма был сопоставим с Канадой. Я не говорю о его качестве. А теперь смотрите, что получилось. Конституция осталась та же, Россия формально называется федерацией, но фактически она превратилась в унитарное государство. Даже не меняя особо законодательную, конституционную рамку, хотя конечно конституцию все равно придется изменить, это понятно, можно начать наполнять ее новым содержанием. Скорее всего это будет постепенный процесс. Мне кажется, что наши регионы различаются по готовности к самостоятельности, по уровню развития, поэтому, скажем, те регионы, а их около 15-20, которые хоть сейчас готовы пуститься в это федеративное плавание, они получат больше полномочий, те регионы, которые должны еще готовиться, наверное, их объем полномочий может быть ограничен. То есть я исхожу из того, что будет какой-то переходный период. Но что абсолютно необходимо – это оставить им больше денег с тех налогов, которые они собирают, потому что сейчас все забирает Москва – это откровенное бесстыдство, их держат на голодном пайке, их лишают стимулов развиваться. Вот бюджетный федерализм, может быть не политический в полном смысле, но бюджетный федерализм является абсолютно необходимым условием, как раз, переучреждения Российской Федерации. Там, где есть деньги, там возникают интересы, там есть, за что бороться, в том числе политически, и там вы несете ответственность за сделанный вами выбор. Если вы избрали себе плохого мэра, значит у вас есть шанс его переизбрать, но вы на своем опыте научитесь тому, что такое избирать.
