Зачин: Трудно удержаться от сиюминутности

АЦ: Жаль, что нас разделяют полторы тысячи километров, но ничего не поделаешь... Зато можно смело выдавать домашние заготовки за экспромты (смайлик). Поговорим о политике?

НК: Мы планировали «мозговой штурм» конституционных проблем Молдовы... Но так хочется поговорить о мировой политике, хоть четверть часа... Тут ведь в одно воскресенье узнаёшь, что Президент ФРГ заявил о предстоящей «новой солидарности» с исламом (!), а китайский премьер готов купить государственные долговые обязательства Греции...

АЦ: Вместе с самой Грецией, поскольку ее долг составляет 120% валового продукта.

НК: Об этом с плохо скрываемой радостью сообщает информационное агентство Аль-Джазира. Я могу навскидку назвать еще с пяток стран, долг которых Китай не отказался бы купить – выбросив тем самым из своего переполненного кармана миллиарды цветных фантиков (ах, простите, долларов) в обмен на вполне реальные шансы прорубки нового "окна в Европы".

АЦ: Правда, не названа сумма. Да и дядя Сэм не спит.

НК: У китайцев получится. Вот России нельзя купить Исландию – а Китаю можно. Но, хоть Молдова и входит в потенциальную сферу интересов Китая, она – далеко не в первой пятерке.

АЦ: А помните ли Вы, Николас, как китайцев пригласили строить дороги в Калифорнию?

НК: Всякий раз вспоминаю, когда еду в Город (Сан Франциско элегантно называет себя просто The City) и проезжаю через третий по размеру чайна-таун в США.

АЦ: Ладно уж, потратим полчаса на сиюминутное. Что скажете о независимом парламентском кандидате Габи Стати?

НК: Дилемма... Берлускони-в-ожидании или банальная нужда в парламентской неприкосновенности?

АЦ: Второе?

НК: Печально... Я бы предпочел первое...

АЦ: Времена олигархов со свитами, на Роллс-Ройсах и поведением в стиле «трава не рости» закончились десять лет назад. В Молдове время, конечно, течет по-другому, кольцами. Вернулись, вместе с семьей Гимпу, ранние девяностые, почему бы не попробовать крутануть ручку шарманки и обрести столь желанные поздние девяностые, с «новыми молдаванами» в парламенте.

НК: Какой Вы прямолинейный, Антон... Ничего святого... А ведь речь идет о сыне человека, для которого бывший Секретарь ЦК КПСС нашел доброе слово в своих мемуарах.

АЦ: Это редкость... Давненько не перечитывал мемуары Петра Кирилловича...

НК: Советую, раз уж речь идет о возврате в поздние 1990-е.
Попробуем прокомментировать избирательные списки партий?

АЦ: Катастрофа. Вопрос «кто эти люди и что они делают в списке» чаще всего возникает после пятой позиции, а иногда и после третьей. Напоминает глянцевый журнал «Водоемульсионкэ»: «В новом выпуске своими секретами успеха, роскошного секса и финансового процветания с вами поделятся кумиры всей Молдовы Жустин Мучегай, Иляна Кариатэ, Гицэ Путурошен и Иезавела Вопсита!»

НК: Действительно, кто они? Минуточку, по нынешним-то временам – вполне могут оказаться кавалерами Ордена Ре –

АК: А если серьезно: партийная система – ужас Молдовы, но она все же – необходима. Увы, даже безальтернативна.

НК: Партии – это «необходимое зло»?

АЦ: Я помню не по книгам и газетам, что самым радикальным был Верховный совет МССР, как раз избранный по одномандатным округам. Именно эти люди несут ответственность за нежелание найти общий язык с Левобережьем, неумение договариваться и неспособность проявить политическую зрелость. Независимость великолепна, утрата и территории, и доброй воли – непростима. Вот тут заговорили о превращении Молдовы в оффшорную зону.

Супер-пупер, только Молдова должна Международному валютному фонду и еще дюжине недоброжелателей – разрешат они такой поворот событий? А когда начали набирать долги, напомните-ка мне? Как теперь подсевшая в 1990-е годы на долговую иглу Молдова будет состязаться с Бермудскими островами (расходы госбюджета = 665 миллионов долларов, доходы = 738 миллионов, позитивное сальдо = 69 миллионов), с Сингапуром (накопленные резервы = 187 миллиардов долларов!) или даже с Багамами (бюджет сбаласирован, миллиард пришел – миллиард потратили)... Я вовсе не коммунист, но и память у меня еще не отшибло.

НК: Протиснуться можно... Но для этого нужна огромная решительность и меньшая оглядка на Европу – не забывайте, что в Европе, в мае 2009 были ликвидированы последние «налоговые убежища» и даже Швейцария раскрыла секреты вкладов по требованию налоговой службы США (в скобках – меньше надо Голливуду верить по поводу «секретных банковских счетов»). А курс на Восток противоречит двадцатилетней мантре «нам надо в Европу, нам сразу, как пострадавшим от русских (вариант: от Сталина), дадут пенсии по 500 евро!»

АЦ: Когда же народ проснется и начнет строить собственную жизнь, собственную страну?

НК: Я промолчу. Мы не имеем права потратить весь вечер на комментарии злободневных событий. Вы, Антон, уже в Питере – да и мой отпуск подходит к концу. Как Вы знаете, у нас 28 ноября выборы... Перейдем к делу.

Не плюйте на юристов

НК: Почему Молдова блуждает в прошлом, как путник в лесу без компаса?
Почему Дорин Киртоакэ, вместо того, чтобы руководить городом, решил вернуться к занятию, которое ему по душе, с которым он справляется вполне адекватно, которое, наконец, привело его к власти – пока воронинцы боролись с Брагишем?

АЦ: Я так понимаю, Вы – о борьбе с русским языком во всех его нелегальных проявлениях? Включая рекламные щиты Пасата? Так это же Дорин Киртоакэ, он же известный юрист, имеет диплом университета!

НК: Антон, Мaitre en droit – дело серьезное. А Сорбонна – вещь таинственная и нашим мозгам неподсильная. Главному-то нашего мэтра сумели научить.

В государстве поголовной юридической безграмотности, с законами написанными в темной комнате, с такими лидерами партий как, например, Урекян, уверявший башкана Гагаузии Формузала, что тот имеет право законодательной инициативы...

АЦ: Наберите воздуха, Николас и не отвлекайтесь – чему же научили в румынском университете?

НК: Эта глава из учебник политических технологий весьма специфична: «Манипуляция судебной системой – более эффективная форма захвата власти, чем политический процесс. Невнятности и противоречия могут быть внесены в законы на фазе написания черновиков, и, при наличии низкой грамотности депутатов, могут быть лингвистическими или юридическими. Еще большее количество потенциальных лазеек может быть пропихнуто в законы при их обсуждении в законодательном органе. И, наконец, наибольшее количество «дырок в законе» формируется спонтанно, как результат некомпетентности и недоумия на всех уровнях.

Далее следует вербовка судей-энтузиастов и заморачивание судей-крючкотворов. Далее – так называемая воля народа, высказанная невнятно и с грамматическими ошибками, обросшая бессмыслицей и противоречиями в комиссиях парламента – истолковывается, рафинируется, становится политическим орудием и применяется. Без референдумов, без обсуждений, без ремедиации.»
Как говаривали какие-то французы при встрече с неким дядей, kocham cie!

АЦ: Вы, Николас, сейчас сошлетесь на выборы президента США в 2000?

НК: Да. Тогда одна единственная личность – не шибко умная, не шибко уверенная в собственных взглядах, назначенная в Верховный суд США буквально по разнарядке (как в советские времена, увы!) – решила, что Буш выиграл. И всё. И что было потом? Конди Райс узнающая о существовании Аль Каиды утром 9.11.01 (правда!), Колин Пауэлл нагло втирающий очки сессии ООН, да еще и не краснея (посмотрите на youtube, не пожалеете). Потом – практическое банкротство американской нации... Всё это – из-за судебного активизма, крючкотворства, невнятности законов и логических пробелов в головах юристов.

Это настолько вопиющий пример, что о нем даже как-то стыдно говорить. Но проблему «судебного законотворчества», «судей-активистов» никто во всем мире не берется решать. Как и вопрос о ловких политиканах, использующих исключительно «заднюю дверь» для удовлетворения собственных нужд.

АЦ: Из этой истории Пасат мог бы выйти победителем. Жертвой либералов. Скандалы, как и любой вид media exposure, не бывают бесполезными...

НК: Незаслуженная была бы победа. У «гуманистов» по-прежнему нет юриста, нет толкового штаба и нет, как ни странно, даже корректора.

АЦ: С последним согласен. Мне, молдованину, надписи на рекламных щитах Пасата резали глаза. Я, правда, не был уверен, может так теперь принято – после стольких лет в Питере, я, наверное, отстал от новомодных румынских веяний. Но все равно, incredere neamului de buna credinta я воспринимал как что-то навороченное. А уж набор слов на запрещенном Киртоакой плакате (и якобы «непристойное» a scuipat) вообще кажется машинным переводом с сайта Google translate.

НК: А слабо Пасату развесить новые щиты, что-нибудь религиозное и двуязычное. «И свет во тьме светит, и тьма не объяла его... Евангелие от Иоанна 1:5. За нами правда, экстремисты нам не страшны!»

АЦ: Не-е-е. Переход в наступление не будет соответствовать психологии кандидата, привыкшего к более затушеванным формулировкам, да и тому образу, который уже нарисован. Кроме того, православие, в отличие от протестантизма, не злоупотребляет цитатами из Священного писания. Вы, Николас, совсем заамериканились.

Да и Ваше интерпретация действий примара приписывает ему слишком много утонченности. Судейский активизм, «ползучее толкование законов» -- в такие игры играют в развитых странах...

НК: Ой, скажете тоже. Хотя, если мы продолжим эту мою линию, то нас обвинят в конспирологии, в параноидальном психозе, нас разоблачат, как агентов влияния – и все это потому, что мы произнесли запретные слова «судебный активизм». Какие разоблачения? Мы же как народные акыны – что видим, о том и поем.
Или, все-таки, дело в миоритизме? В непротивлении злу?

АЦ: Не лукавьте, Николас. Дело тут не в миоритизме, не в «захвате власти про-румынскими политиками», и не в «коррупции», и не в «диктатуре коммунистов». Вы ведь знаете: если напечатано в газете, значит упрощено. Мы с Вами обсуждали этот вопрос неоднократно и сошлись во мнении.

НК: Просто, раз уж я отвечаю за литературную запись наших диалогов, я думал применить литературный прием, риторический вопрос...

АЦ: В Молдове сформировалась временнАя аномалия. Страна застряла в 1990-ых и только продлевает лихолетье, причем течение времени не просто закольцевалось, оно ослабло. Диктатура партии сменяется диктатурой политической импотенции, чтобы смениться диктатурой партии. Все это на фоне злобы ума, горечи сердца, некомпетентности интеллекта, психологической депрессии и экономической разрухи.
И я даже рискну утверждать, что знаю причину.

Куда Эйнштейну до Молдовы...

АЦ: Причина временнОй аномалии – разрыв пространства. Zum Raum wird die Zeit. Пространство превращается во Время... При всех попытках притвориться, что Молдове не должно быть больно и совсем не стыдно, при всем желании отдельных «политиков» отмыться от позора, при всем показной индифферентности, при всей информационной изоляции и при всех бутафорских рукопожатиях – Молдова застряла в аномалии, в космическом разрыве пространства-времени из-за кризиса с левым берегом Днестра.

НК: Согласен, только оперные либретто больше не цитируйте! Потому я и затеял диалог о будущем моей (и Вашей) родины, о том, какие конституционные принципы могут быть применены, как увеличить шансы воссоединения двух берегов. И, кстати, двух ветвей молдавского народа.

АЦ: Мы знаем, что воссоединения хотят Германия и Россия. Мы знаем, что в Кишиневе или не хотят, или боятся. Мы не знаем, что думает официальный Тирасполь – общество там информационно-закрытое, а результаты приднестровских референдумов далеко не в пользу нашей с Вами концепции.

НК: Вы знаете, Антон, референдум, даже в Швейцарии – это политическая Леди ГаГа. Всегда броско, но не всегда понятно, и не всегда в такт... "Скажите, вы за то, чтобы пропагандировать традиционную мораль, основанную на многовековой традиции?" О, да! "Скажите, вы за то, чтобы навязывать людям взгляды секты называющей себя FSM под видом морали и нравственности?" О, нет, никогда!

АЦ: Как раз то, о чем писал Фрэнсис Бэкон в Organum Novum – площадные идолы... игра словами, игра в лингвистические бирюльки.

НЦ: Поэтому зададим прямой вопрос: как может выглядеть Конституция воссоединенной Молдовы? Раз уж всем понятно, что менять надо хотя бы одну, 78-ю, статью, почему бы не внести и поправки, рассчитанные на уточнение расплывчатых формулировок, на истинную демократизацию, на достижение компромисса с Левым берегом.

При этом следует тщательно изучить опыт успешных европейских стран. Тех, что добились высокой продолжительности жизни, экономического и социального развития, спокойствия и счастья.

АЦ: Расисты всех мастей заявят нам, что дело тут в национальной принадлежности, что молдаване – не датчане, а славяне – не голландцы.

НК: С фашистами, дураками и троллями я спорить не собираюсь, это унижает. Но вот Вам, Антон, словесный трюк в духе Френсиса Бэкона – даже если эти народы добились счастья в силу своей генетической исключительности, их конституционный строй им помогал, а не вредил. Значит, есть смысл заглянуть в их Основные законы.

АЦ: Вы известный бореофил, берите на себя северные страны. А я перечитал основной закон Грузии. Не секрет, что ее конституция создана при живом участии правоведов США и представляется довольно интересной. А если нам возразят, что у этих стран мало общего с Молдовой, мы ответим, что Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод, конституционный по сути документ, подписана десятками стран, которые тоже имеют мало общего между собой. И ничего, документ получился удачный, и политические процессы, начавшиеся как следствие подписания, тоже позитивные.

НК: Меня также не волнует, что в выборку попали конституционные монархии. Мы ищем идеи, и не цепляемся к словам.

Лицемерие – друг свободы!

НК: Хотя, как человек лицемерный и осторожный, хочу предупредить читателя: написанное есть чистейшая социальная фантастика. Ни мой соавтор, ни я не имеем права предлагать изменения в Конституции Республики Молдова. Мы относимся к этому важнейшему документу (в его нынешнем состоянии) с чувством уважения.

Поэтому я официально заявляю: предлагаемые изменения концепции Основного закона относятся к Республике Молдова только теоретически и в рамках политологического научного дискурса, а так же не ставят своей целью собственно изменение Конституции в любой форме или любым образом не оговоренным специфически в статьях 141 и 142.

АЦ: Ишь, как заговорили. Вот параграф 7 статьи 30 Конституции Румынии:
Sunt interzise de lege defăimarea ţării şi a naţiunii, оndemnul la război de agresiune, la ură naţională, rasială, de clasă sau religioasă, incitarea la discriminare, la separatism teritorial sau la violenţă publică, precum şi manifestările obscene, contrare bunelor moravuri.

А вот как излагаются те же принципы в статье 32 Конституции Молдовы:
Sоnt interzise şi pedepsite prin lege contestarea şi defăimarea statului şi a poporului, оndemnul la război de agresiune, la ură naţională, rasială sau religioasă, incitarea la discriminare, la separatism teritorial, la violenţă publică, precum şi alte manifestări ce atentează la regimul constituţional.

Странно, что в Молдове не возбраняются нарушения морали, но вот «contestarea statului şi a poporului» запрещены. Как интерпретировать запрет на оспаривание государства и народа? Оспаривать легитимность государства? Оспаривать существование населения республики – или же оспаривать существование молдавского народа?

НК: При этом и на улицах, и на ТВ, и в газетах периодически можно услышать, что никакого молдавского народа не существует и что молдавское государство – нелегитимный продукт пакта Молотова-Риббентропа.

Теперь Вы понимаете, зачем я делал реверансы? Всему виной нечеткость конституционных формулировок. К счастью, в Уголовном кодексе эти невнятности разъяснены. Законом запрещены «призывы к свержению или насильственному изменению конституционного строя или насильственному нарушению территориальной целостности Республики Молдова», а не абстрактное оспаривание. Уголовным преступлением является и «надругательство над национально-государственными символами» – тоже куда более понятная формулировка.

АЦ: Мне наши цели представляются благородными: мы намерены обсудить конституционные изменения, которые увеличили бы шанс воссоединения с Приднестровьем – а вовсе не наоборот. Да и уменьшение риска национальных распрей – тоже одна из целей.

НК: Аминь.

А теперь – к делу.

АЦ: Конституция – слово манящее. Кажется, что у него практически нет негативных коннотаций. Еще в 18-м, а тем более в 19-м и 20-м веках, идея фундаментального закона, из которого произрастают все остальные законы страны, представлялась единственно разумной. Конечно, конституция – конституции рознь.

НК: Американская, например, с которой я знаком не понаслышке, документ довольно рыхлый и устаревший. И дело тут не только в уже упомянутом коэффициенте 3/5 (негры-рабы не считались «полноценными» людьми). Правоведы критикуют основной закон США за целый лист недостатков:
допуск регулярного перекраивания избирательных округов, что производится местными властями и приводит к торжеству «административного ресурса»;
отсутствие действенного контроля за президентом США в важнейших вопросах, в частности, в ведении военных действий;
отсутствие процедуры быстрого и эффективного отстранения от власти высших чиновников в случае болезни, неспособности или совершения преступления;
пожизненное назначение судей, что приводит к конфликту социальных и политических устремлений более молодого населения и куда более престарелых вершителей правосудия;
устаревший механизм выборов Президента США, что три раза привело к избранию кандидата, не набравшего большинства голосов избирателей (Буш в 2000 – самый печальный пример)...

АЦ: Это – специфические недостатки, но за ними – универсальные механизмы манипулирования демократически-настроенными массами людей. Да и в Молдове эти методы хорошо знакомы: админресурс «сверху», то есть произвол центральной власти; админресурс «сбоку», то есть непрозрачная деятельность местных органов; непостижимые избирательная система и структура органов власти; отсутствие действенных механизмов контроля и отчетности перед избирателем и, конечно же произвольная интерпретация законов юристами-активистами.

НК: Признаться, после Вашей инвективы, я склонен отложить юридические махинации на дальнюю полку. И вот почему: как не было бы обидно юристам, политическая воля должна иметь приоритет. А политическая воля невозможна без четкого формулирования альтернатив. И при этом не следует бояться неодобрения со стороны законоведов – в конце концов, хуже того, что имеет на данный момент Молдова просто не бывает. Ну разве что Зимбабве. И именно безымянные специалисты, составившие нынешнюю Конституцию несут львиную долю ответственности за произошедшее. Пора поставить лошадь впереди каруцы, политику впереди законотворчества...

АЦ: При этом мы с горечью отметим, что само воссоединение с Приднестровьем вовсе не гарантировано...

НК: Первый подводный камень, который я вижу, это цепляние к словам. «Федерализм» или «Унитаризм» – ох, сколько шпаг сломано. Я же считаю этот вопрос совершенно пустым. Я даже знаю, «откуда ноги растут» в этом бесмысленном, но увлекательном аргументе. И почему он, на самом деле, для Молдовы несущественен.

Румынская конституция предусматривает наличие неизменяемых принципов (статья 152), что само по себе не ново. Во многих странах неизменяемыми принципами являются, например, права человека, отделение религии от государства и т.п. Но к неизменяемым отнесены и официальный язык, и унитарный характер государства. Таким образом, хотя бы и на бумаге, Секуйский край никогда не станет автономией, а венгерский – никогда не станет вторым официальным языком в Румынии.

Нетрудно понять, зачем потребовалось уравнять право на свободу слова с правом отказать секуям в автономии. Никто иные, как Гитлер и Муссолини отринули Северную Трансильванию от их тогдашней союзницы, Румынии, в качестве территориального подарка куда более желанному союзнику, хортистской Венгрии. Все знают, чем закончилась вторая мировая война – в 1944 Румыния перешла на сторону союзников, а фактически – СССР. В феврале 1945 именно советские и – внимание – румынские войска захватили Будапешт после полуторамесячной осады. Трансильвания была возвращена Румынии, став, по иронии судьбы, подарком Сталина за умелый политический маневр короля Михая.

АЦ: Так при чем здесь Республика Молдова? Слепое копирование румынской конституции – вовсе не залог здоровья и процветания. Задача Румынии – удержать в своем составе некую территорию практически любой ценой, отсюда и статья 152 румынской конституции и еще сотня-другая необычных политических и юридических идей.

Задача Молдовы – объединиться с Приднестровьем, территорией, которая де факто никогда не контролировалась правительством в Кишиневе за всю короткую историю современного молдавского государства. Тут бы и применить смелые, интересные и неординарные идеи, в том числе, и конституционного плана.

НК: Кстати, а почему Конституционный суд назначается по такой странной схеме. При чем тут исполнительная власть?

АЦ: Подозреваю копирование румынской конституции дошло здесь до абсурда. В Румынии одну треть судей назначает Сенат. За неимением Сената – анонимный автор Конституции решил вписать Правительство. Причем то ли автор был с юмором, то ли он действительно верил, что в Молдове все должно быть уменьшено, но в румынском оригинале «девять судей сроком на девять лет», а в молдавском Основном законе – шесть судей на шесть лет.

НК: Вот он, второй подводный камень – анонимность составителей Конституции. Почему мы не знаем имен этих людей? И не надо ссылаться на «исторические традиции». Во Франции все знают, что текст Конституции Пятой республики был написан Мишелем Дебре. Американская же плод компромисса, ее авторы – Джеймс Мэдисон и Роджер Шерман. Кодекс Наполеона был написан Камбасересом (который вздыхал, что ему следовало поменять фамилию на более удобоваримую). Дело тут не в славе и бессмертии, дело – в персональной ответственности. Эта черта характера – золотой стандарт социально-политического поведения, а применительно к законотворчеству личная ответственность является единственным механизмом, уменьшающим риск создания неадекватного, манипулятивного, намеренно запутанного и оторванного от жизни документа.

Увы, ныне действующая Конституция Молдовы отличается и наличием внутренних противоречий, и тенденциозностью, и фаворитизмом в пользу политического истэблишмента. Принятая в 1994, когда воссоединение с Приднестровьем отошло с первого плана политических приоритетов Кишинева, эта Конституция – плод централисткого, мажоритарного и даже волюнтаристского мышления. Идеологи основного закона искренне верили в возможность и необходимость «переделки» населения левого берега под стандарты ромынизма, казавшиеся тогда прогрессивными и неотъемлемыми.

АЦ: На сегодняшний день Молдова является заинтересованной стороной и должна вести себя не как оскорбленный утратой «наследственной землицы» феодал, а как расчетливый буржуа (бюргер, если хотите), просчитавший все варианты, оценивший возможные утраты и возможную прибыль. Ясно, что без решения вопроса о Левом береге невозможна интеграция в Европу, невозможно создание конкурентноспособной экономики и поддержание стабильных социальных условий.

НК: Причем, если политики в Кишиневе понимают первые два тезиса, то при озвучании третьего – молдавское общество так нестабильно, так озлоблено, так поляризовано именно потому, что не решен вопрос о левом береге – глаза типичного политика вылупливаются и стекленеют. «Мы уже двадцать лет в разводе, о каких эмоциональных связях можно говорить???» С такими политиками Молдова далеко не уедет – при том, что все они любят говорить о «незалеченной ране», никаких методов лечения, кроме принудительного привода блудного сына для торжественного рукоцелования, им и в голову не приходит.

АЦ: Зато в голову им приходит «план Бэсеску-Белковского»: правый берег растворяется в Румынии, левый берег – становится анклавом России (либо, для людей немного знающих географию – автономной областью в составе Украины). Хочу разочаровать: план этот никак не нов, и к популистскому президенту Румынии, равно как и к невесть откуда нарисовавшемуся «гениальному политтехнологу» из России не имеет никакого отношения. Это – план Гимна Пологова и, в чуть меньшей мере, Игоря Смирнова, сформулированный двадцать лет назад.

НК: Мне план восстановления границ 1940 года не импонирует, как и вообще идея перекраивания европейских границ. Тогда и Северную Трансильванию отдать? Может и Польшу снова поделить? Косовский прецедент состоялся, как состоялись и Абхазия и Южная Осетия – но у мирового сообщества хватает ума понять, что больше таких прецедентов не надо. Бельгийцы будут жить вместе, в весьма проблемном союзе, баски не выйдут из Испании, Квебек останется в Канаде – и Второго Конституционного конгресса США тоже не должно быть.

В жертвеннике не погас огонь...

АЦ: Поэтому следует сосредоточиться на изменении как конституционных, так и идеологических основ молдавского государства. Начать с устранения очевидных ошибок, причем побыстрее: провал конституционного референдума показал, что население деморализовано и кредит доверия к власти практически исчерпан. По сути, в Молдове сложился тот самый системный кризис доверия, о котором рассуждают в бундесвере (смотрите первую часть диалога «Молдавский Полигон»).

НК: Политические партии еще не раскрутили маховик агитации на полные обороты – но есть неприятное ощущуение, что речь опять пойдет о неискренном конкурсе красоты с закулисной мышиной возней, а не о выборе между серьезными идеями. На мой взгляд, и у либерал-демократов, и у коммунистов могли бы поднять уровень дискуссии, но и у них может не хватить смелости заявить о чем-то действительно необходимом, а потому непопулярном.

АЦ: И той, и другой партии может просто не хватить умения хорошо формулировать свои идеи, то есть того, что стало трейдмаркой американских политиков. «Террористы ненавидят нас за нашу свободность,» – сказал Буш – и тут же ввел обыски в аэропортах, на мостах и массовую прослушку, причем под одобрительный гул народных масс. Михай Гимпу ничуть не глупее Джорджа Буша – но его фразу «я – унионист» назвать тонким политтехнологическим ходом может только, разве что, Белковский...

НК: А ведь преподнести народу надо многое. Как же это сделать, как же убедить людей в пользе компромисса – если двадцать лет речь шла только о «победе»? Как преодолеть имперские тенденции – особенно смешные в условиях микроскопической страны, живущей в долг? Как объяснить поведение чиновника по делам реинтеграции, который на встрече с (правобережными) избирателями извиняется за то, что ему «приходится пожимать руки сепаратистов»?

АЦ: Таким избирательным ходом вполне может стать кампания по изменению конституции. «Как, снова бичевать павшего осла? И это после провала референдума?» – В политике иногда удается разжечь затухшее пламя. Коммунисты потратили немало денег и сил на пропаганду рекомендаций Венецианской комиссии – и этот агитационный импульс еще не рассеялся. Избиратели все еще помнят, что есть некая комиссия в некой Венеции («бэй, это там, куда уехала Люба – и уже вид на жительство имеет»), которой не понравилось, как идут дела в Молдове – в чем чем, а в том, что в Молдове дела идут плохо, избиратель не сомневается.

Коммунистам же принадлежит и второй посыл: Гимпу уболтал Председателя Европарламента не слушать Венецианских мудрецов и протащил идею референдума.

Осталось сделать третьий шаг, используя всеобщую тягу к евроинтеграции – с такой устаревшей конституцией нас в Европу не возьмут – и это не ложь. Кто хочет – может верить, что дело в статье 78, кто поумнее – что дело в принципах устройства государства, а вовсе не в том, как избирают президента. Ибо президенты, как показывает опыт, могут быть неграмотными, бесталанными, вороватыми и даже сумасшедшими, а проблема Приднестровья – всё там же.

НК: Можно ли обойтись без переименования Молдовы в Федеративную Респубику? Есть ли вообще возможность сохранения унитарного государства, когда политики и там и здесь во всю кричат об отсутствии общности. При таком раскладе карт, даже о федерации Правого и Левого берегов говорить трудно – но правда ли это? Не забывайте, что молдавский истеблишмент имеет нулевую, а то и вовсе отрицательную заинтересованность в допуске Тирасполя к скудному пирогу кредитов и грантов и, вполне обоснованно, боится экономического бума на левом береге, стоит тому стряхнуть с себя нелегитимность и экономическую блокаду.

С текстом – по жизни

АЦ: Пройдемся по тексту Конституции и поразмыслим: что можно изменить, чтобы увеличить шансы на успех нашего небезнадежного, но и непростого предприятия.

НК: Преамбула. Звучит вполне в духе 1990-х: агрессивно и "однобережно". Хотелось бы видеть упоминание об исторической общности народов, издревле живших на обоих берегах Днестра, о традициях взаимопонимания, уважения и взаимной выгоды (нет ничего преступного во взаимной выгоде!) А самое главное, уже в преамбуле следует подчеркнуть многонациональный характер Молдовы и особую ответственность молдавского народа, берущего на себя обязательства гаранта мира и межнационального покоя.

Да и в начальных статьях, раз уж мы ищем способ сохранить унитарный характер страны, нам придется применить немало креатива.

Обновленная Молдова – не просто суверенная. В Конституции следует ввести тезис о невозможности утраты суверенитета. А формулировка может быть примерно таковой: «Республика Молдова – независимое суверенное государство романских, славянских, тюркских и других народов, проживающих на исторической территории государства-предшественника, Молдавской ССР. Гарантом суверенности и независимости Республики Молдова и сохранения собственной идентичности, немыслимой вне условий суверенитета и независимости, является молдавский народ. Молдавский народ принимает на себя особую ответственность гаранта, а потому, с уважением, пониманием и терпимостью, гарантирует сохранение национальной самобытности славянских народов, в том числе на Левом береге Днестра и тюркских народов, в том числе в Буджакском регионе.»

В значительном редактировании нуждаются и последующие статьи. Так, тезис о праве о самобытность в нынешней редакции ведет речь лишь о самобытности индивидуальной. Необходимо признать и право на общинную, групповую самобытность. Из данного тезиса в дальнейшем проистечет целая глава Конституции, посвященная общинам и их правам. Таким образом будет признано право людей, мыслящих сходным образом на формирование общности, как социальной, так и территориальной. Этот шаг позволит вытащить фитиль из бомбы под названием "умри, но не допусти федерализации Молдовы".

АЦ: В статье о государственных символах Молдовы необходимо упомянуть символику Гагауз Ери и символику Приднестровья (о каковой следует договориться заранее. Не вижу ничего крамольного в красно-зеленом флаге и старом гербе. Название "ПМР", конечно же режет ухо – а вот Приднестровье носит нейтральный и взаимоприемлемый характер).

НК: В статье о государственном языке следует проявить максимум утонченности (сейчас она таковой не блистает, а Филат с Гимпу уже быстренько стерли «мд» с официальных сайтов и заменили на «ро»). В Молдове должен быть государственный язык – молдавский, который должен быть определен как «наиболее восточный из всех языков романской семьи» и как «исторический язык Княжества Молдавского» унаследованный молдавским населением Республики Молдова и всех предыдущих государств, суверенных и зависимых. В этой же статье устанавливается переходный период для перевода приднестровского диалекта молдавского языка на латинскую графику, причем период должен быть не менее щедрым, чем было в 1990-ые: семь, а лучше десять лет. И психовать по этому поводу вовсе не надо – молдавскому языку действительно более натурально подходит латинская графика, так что приднестровцы на нее перейдут не по принуждению. Ну а если бабулька из Слободзеи напишет письмо Президенту на кириллице – вежливый человек и прочтет, и ответит. Но с пониманием временности и исключительности такой ситуации.

АЦ: В той же статье следует указать и официальный язык – не государственный, а официально-признанный – русский, а так же украинский, гагаузский и другие региональные языки. При этом, беря пример с закона 1989 года государство должно предоставить конституционное право на бесплатное изучение государственного, официального и региональных языков. Расходы не большие, а жест доброй воли – вполне широкий. Так и надо сказать (а кого стесняться?) – в качестве жеста доброй воли государство гарантирует бесплатное обучение государственному, официальному, региональным языкам. До Швейцарии нам еще далеко, но первый шаг сделать надо.

НК: А кого назначить ответственным за развитие молдавского языка? За сохранение его самобытности и богатейшей исторической традиции?

АЦ: Кого, как не Академию наук. В нынешней Конституции она даже не упомянута. Между тем, её следует упомянуть как минимум дважды – в статье 13, о государственном языке; так же в статье 33, о свободе творчества. А то, зеленые мантии есть – а бессмертия (или бессмертности?), как в Академи Франсэ, маловато.

НК: А как Вы, Антон, расцениваете шансы упоминания языка жестов в Конституции?

АЦ: Абсолютная необходимость. Хотите в 21 век? Уважайте права глухих, слепых, инвалидов. Полагаю, что не стоит обременять статью 13, о языках. Упоминание о государственной защите языка жестов и обеспечении свободы обучения и использования следует внести в статью 51, в которой следует поменять массу формулировок. Я не хочу бессмысленной политкорректности, но слово «отклонения» оскорбительно. «Ограниченные возможности» может показаться простым синонимом, но это еще и другое отношение, другой менталитет.

Во всем виноват Д’Ондт

НК: А как быть с волеизъявлением народа посредством демократических выборов? Складывается впечатление, что в Молдове считают хорошим тоном менять основы избирательной системы незадолго перед выборами, да еще и почаще (с 1999 внесены 29 законодательных поправок). При этом меняется не только нечто очевидное, например порог явки. Меняется и избирательный метод. Так, мандаты на выборах-2010 впервые будут распределяться не по абсолютно неприемлемой формуле д’Ондта, применяемой в десятках государств (и в Европарламенте), а по упрощенной пропорциональной формуле, близкородственной той, что применяется при выборах в подлинный бастион демократии, российскую Думу. Как видите, при всей европейской риторике, при всех устремлениях на Запад, и Россия на что-то сгодилась.

АЦ: Я не согласен с Вашим сарказмом, когда речь идет о выборах в Думу и прошу это занести в протокол (смайлик), но чем Вам не нравится формула Д’Ондта?

НК: Как замшелый формалист, я свел свои претензии в бухгалтерскую таблицу. Давайте проанализируем результаты выборов 2009 по формуле Д’Ондта и по «новой» «молдавской» формуле.

В апреле 2009 ПКРМ получила 49,48% голосов. По формуле Д’Ондта ей полагался большой подарок: 60 парламентских мандатов. Причем здесь не было никакой подтасовки – но сам по себе вопиющий разрыв между 49% голосов и 60% мандатов был одним из факторов, выведших людей на площадь. (Помимо организованного мятежа были ведь и спонтанные протесты). При этом никто и не заметил, что по той же формуле 13% либералов и 12% партии Филата преобразовались в 15 мандатов каждому.

В июле 2009 ПКРМ теряет чуть менее 5% голосов – но нелинейная формула Д’Ондта теперь «наказывает» эту партию – коммунисты-воронинцы лишаются 12 мандатов.

Понятно, что в условиях Молдовы такая капризная формула никак не годится. Замена – чуть получше, но опять же не вполне адекватна, ибо «симпатизирует» именно средним партиям, располагающим более 10 и м