В последнее время унионистский Кишинев вновь поднял жупел гагаузского сепаратизма и стращает им молдавскую государствообразующую нацию. При этом политики и закормленные политологи не утруждают себя мыслью о том, что надо бы как-то объяснить нашему народу, что собой представляет сепаратизм как общественное явление и в чем его специфика в нашей республике. Попытаемся внести ясность в этом вопросе, понимая, что инициируемое центром обострение отношений с Комратом может иметь далеко идущие последствия для государственности Республики Молдова.

Что такое сепаратизм?

Начну с ознакомления читателя с научным – лингвистическим и политико-правовым – определением и толкованием этого слова.

Сепаратизм, (отделенчество) пришло в русский язык c французского separatisme. В свою очередь оно вошло в словарный запас французского языка с латинского слова separatus – отдельный.

Существуют несколько идентичных по содержанию и толкованию определений сепаратизма:

«- стремление к отделению (отделиться), обособлению (обособиться);

- движение за отделение части государства и создания нового государственного образования или за предоставление части страны автономии;

- теория, политика и практика обособления, отделения части территории государства с целью создания нового самостоятельного государства или получения статуса очень широкой автономии;

- движение за отделение части государства и создание нового государственного образования или за предоставление части страны автономии по национальному, языковому или религиозному принципу».

К ситуации, в которой оказалась Республика Молдова больше всего подходит определение сепаратизма как «политики и практики обособления, отделения части территории (сецессии) государства с целью создания нового самостоятельного (суверенного, независимого) государства или перехода в состав иного государства или получения статуса очень широкой автономии». Его различают «по целям, которые преследуют соответствующие группы людей. Во-первых, выделяют сепаратизм, целью которого является отделение и образование нового независимого государства. Во-вторых, сепаратизм, с целью отделения и присоединения к другому государству. В-третьих, сепаратистские движения, целью которых являются только получение большей автономии при сохранении региона в составе государства». Вот это третье толкование сепаратизма, по нашему мнению, относится к модели государственного устройства страны, то есть к федерализму или регионализму, и на нем остановимся ниже. Но чтобы не вступать в научную дискуссию и не затруднять восприятие читателем анализа сепаратизма в Республике Молдова, я не буду оспаривать здесь толкование автономизма как одну из форм проявления сепаратизма вообще, у нас, в том числе.

История сепаратизма в нашей республике с 1989 г.

Внедрение нового языкового режима на рубеже 80–90-х гг. прошлого столетия вызвал межнациональный кризис в полиэтнической Молдавской ССР, поскольку он не учитывал факт незнания не молдаванами молдавского государственного языка, что способно было установить – и установило впоследствии – этнократическое правление в стране. Однако, в виду того, что Молдавия тогда была частью СССР, то проявившиеся в ней территориальные и межэтнические дезинтеграционные процессы не были заражены местным сепаратизмом, хотя почва для него была создана. И она дала о себе знать уже в 1990 г., когда дорвавшийся тогда до власти НФМ подмял под себя правящую партийную верхушку КПМ и взял курс на отделение молдавской союзной республики от Советского Союза с целью якобы создания собственного государства. Именно Кишинев, выступающий от имени части общего государства СССР, стал сепаратистом по отношению к нему. Что же касается Комрата и Тирасполя, то они провозгласили свою приверженность общему государству и остались в его границах. Они, следовательно, никакими сепаратистами до распада СССР не были. Из сказанного с очевидностью вытекает, что провозглашение Кишиневом независимого молдавского государства еще до роспуска СССР в Беловежской пуще, без проведения референдума о выходе из СССР, можно рассматривать как сепаратистское «отделение и обособление» Молдавии от общей страны и ее переход к якобы «самостоятельным действиям и выступлениям».

Роспуск СССР в декабре 1991 г. в одночасье превратил Гагаузскую и Приднестровскую республики, не признанные Кишиневом, но не выходившие из состава Советского Союза, в сепаратистские регионы Республики Молдова. Несмотря на то, что на момент провозглашения ее независимости Кишиневом в августе 1991 г. они de-fakto не входили в ее состав и не принимали участие в самом акте провозглашения независимости Молдовы.

Но парадоксальность ситуации состоит в том, что те, кто потаено сочинял Декларацию о независимости Молдовы и принимал ее на так называемом Великом национальном собрании 27 августа 1991 г., провозгласили ее суверенитет от Москвы, одновременно взяв курс на объединение с Румынией! Таким образом, их сепаратизм «отделения и образования нового независимого государства» трансформировался в сепаратизм «присоединения к другому государству». Это уже геноцидный сепаратизм по отношению к молдавскому этносу и его государственности.

И из этого сепаратистского состояния Кишинев не выходит все 23 года, независимо от того, кто находился у власти. Здесь не место оценивать характер и масштабы румынского сепаратистского проникновения в этнический, культурный, экономический и политический организм правобережья Днестра, именуемого Бессарабией унионистами во власти и вне ее. (А мажоритарное молдавское население перекрещено ими в «румынах», «бессарабских румынах», при этом ими игнорируется этническое самоопределение молдаван, считающих себя отдельным этносом от румынского этноса). Важно подчеркнуть, что все эти годы унионистско-сепаратистский процесс движения Кишинева в запрутском направлении ни на минуту не прекращался.

Но особенно бурно он протекает последние пять лет, с 7 апреля 2009 г. Если оценивать состояние политического суверенитета Республики Молдова на середину 2014 г., то оно характеризуется как «захваченное государство», как государство, политика, финансы, экономика, гуманитарная сфера которого находятся во внешнем управлении. Кишинев ничего не решает, за него все решения принимают в Бухаресте, Брюсселе, Вашингтоне.

С Кишиневом все ясно: он был сепаратистом по отношению к Москве и стал сепаратистом по отношению к молдавской государственности. А как тогда оценивать политику Комрата? Можно ли его обвинять в сепаратизме?

Рассмотрим непредвзято политические процессы в Гагаузии с того же самого 1989 г. Тогда гагаузская общественная организация «Гагауз халкы» поставила вопрос фактически о национально-культурной автономии, в чем ей было отказано. Гагаузы в своих требованиях не выходили за пределы того, что функционировало в общем советском государстве и даже в отдельных союзных республиках. То есть, требования в СССР национально-культурной, как и национально-территориальной автономий не были сепаратистскими, так как они относятся к форме государственного устройства страны. Мировая теория, политика и практика всегда различала и различает, в чем состоит принципиальное отличие сепаратизма от федерализма: «Сепаратизм всегда выступает как противозаконное движение (хотя его отличие «от национально-освободительного движения носит субъективный (оценочный) характер»), а федерализм – как политическое устройство государства». То есть, в самих требованиях трансформации унитарной модели государственного устройства Республики Молдова в федеративную политическую систему нет ничего сепаратистского!

Выше мы уже приводили положение о том, что сепаратистским можно считать также «движения, целью которых является только получение большей автономии при сохранении региона в составе государства». Если под этим углом зрения рассматривать политические действия Комрата в августе 1990 г., то тогда Комрат образовал Гагаузскую Советскую Социалистическую республику в составе СССР! Это был ответ гагаузского народа на то, что Кишинев, во-первых, определял гагаузов как этническую группу, не имеющей никаких прав требовать для себя автономии, а, во-вторых, на то, что сам он вел себя по отношению к Москве по-сепаратистски. Следовательно, если настаивать на том, что Комрат, выступал по отношению к Кишиневу как сепаратистский регион вплоть до провозглашения себя союзной республикой в составе СССР, то это следует рассматривать только в контексте сепаратистских действий Кишинева, взявшего курс на выход из состава СССР. Таким образом, это был сепаратизм Комрата по отношению к Кишиневу, продиктованный сепаратизмом Кишинева по отношению к Москве. А это означает, что тогдашний сепаратизм Комрата являлся следствием сепаратизма Кишинева, поэтому его сепаратизм вторичен, а кишиневский – первичен. Между ними есть причинно-следственная связь, действия Комрата вытекают из действий Кишинева.

Модель гагаузской автономии и борьба вокруг нее. Положение изменилось после роспуска СССР в декабре 1991 г., когда на государства постсоветского пространства распространились положения Хельсинских соглашений 1975 г. о нерушимости послевоенных границ европейских государств. Таким образом, международное право вернуло Гагаузию в состав нового государства Республики Молдова. С этого момента, на наш взгляд, можно говорить – лишь теоретически и формально – о сепаратизме Комрата по отношению к Кишиневу, который продолжался до 23 декабря 1994 г.

Однако он имел свои специфические особенности. Во-первых, не забудем о походе волонтеров М. Друка на Гагаузию в последней декаде октября 1990 г. Кишинев, находясь тогда еще в составе СССР и не получив разрешения у центральной власти страны, не имел никакого юридического и политического права на силовые действия против Комрата. Именно это обстоятельство, во-вторых, сделало невозможным возвращение Комрата под унитарную юрисдикцию Кишинева на административно-территориальных условиях, существовавших до 19 августа 1990 г., когда была провозглашена Гагаузская ССР и ее выход из состава Молдавского государства по указанным выше причинам. В-третьих, Кишинев уже взял курс на объединение с Румынией, то есть проводил сепаратистскую политику по отношению к молдавскому государству, намереваясь ликвидировать его. Гагаузия тогда и сейчас не мыслит себя вне Молдавии и в составе Румынии. Унионистская политика и практика Кишинева очень сильно затрудняла реинтеграцию Гагаузии в составе Республики Молдова. В-четвертых, в 1991–1994 гг. речь шла не о сепаратизме Комрата, как таковом, а о нахождение способа решения проблемы возвращения части (Гагаузии) в состав целого (Республики Молдовы). Поиск такого способа, в-пятых, состоял в том, что реинтеграция Гагаузии в состав правобережной Молдавии была обставлена рядом условий, концепция которых составляет суть Закона «Об особом правовом статусе Гагаузии (Гагауз-Ери)», принятом Парламентом РМ 23 декабря 1994 г.:

- Гагаузия признается Автономно-территориальным образованием в составе Республики Молдова;

- Гагаузия получает право на внешнее самоопределение, если Республика Молдова откажется от своего политического суверенитета;

- Гагаузия строит свои взаимоотношения с Кишиневом на основе разграничения полномочий между центром и Комратом;

- Гагаузия проводит самостоятельную культурно-языковую политику, обусловленную национально-культурными запросами гагаузского народа и исторически сложившимися языковыми реалиями на юге Молдовы.

На этих условиях специфический гагаузский сепаратизм, если он и был, исчерпал себя в декабре 1994 г.

А обвинения Комрата в сепаратизме не прекращаются ни на один день уже в течение 25 лет, и особенно они усилились с 2009 г. Почему это происходит и кому это выгодно?

Причин по сути две. Первая: Кишинев согласился продекларировать Гагаузскую автономию и формально принять соответствующий Закон, но отказался и отказывается наполнять ее конкретным содержанием, а именно: провести разграничение полномочий между Комратом и Кишиневом и соблюдать Закон «Об особом правовом статусе Гагаузии (Гагауз-Ери)».

На мой взгляд, мы до сих пор не разобрались в том, что собой представляет модель Гагаузской автономии? Здесь я выскажу свой взгляд, вновь опираясь на научные представления разграничительного характера между понятиями сепаратизм, федерализм, регионализм. О первых двух мы уже говорили, теперь остановимся на регионализме. Уже само слово указывает на то, что в его основе заложены противоречия между центром и отдельным регионом государства. Движение регионов Молдовы (юг, север, левый берег Днестра) за предоставление им больших прав свидетельствует о том, что унитарно-централизованное государство не способно эффективно управлять регионами с полиэтническим составом населения. Оно низводит их до уровня безликих и бесправных «провинций», что, собственно, и порождает сепаратизм. Регионализм, как политическое явление, имеет пять стадий развития: «1). Территориальное оформление особого регионального пространства. 2). Возникновение регионального сознания, присущего его жителям. 3). Формирование культурной идентичности региона. 4). Складывание регионального сообщества. 5). Политическая институционализация региона».

Если объективно подойти к Гагаузской автономии, то мы увидим в ней все эти элементы регионализма, «завязанные» на гагаузской идентичности, но реализуемые в границах политической системы молдавского государства. Не знаю, согласятся ли гагаузы с моим толкованием их автономии, но я хочу спросить Кишинев и его многочисленную рать так называемых политологов: «Что вас не устраивает в регионализме гагаузской автономии?» Подумайте над следующей его оценкой, которая тоже не мне принадлежит: «Если сепаратизм – это стремление к самоцельному отделению от некоего государства, то регионализм – это движение за культурную идентичность и гражданское самоуправление. Если регион оказывается равноправным субъектом в сети других регионов – ему нет никакого смысла от них отделяться. Если же государственный «центр» сознательно низводит все регионы до уровня безликих и бесправных «провинций» – только тогда регионализм превращается в сепаратизм»

Вторая причина: унионистско-сепаратистское движение Кишинева в сторону Прута. Именно она вынуждает Комрат по-особому реагировать на многочисленные проявления захвата Кишинева Бухарестом, маскируемое якобы стремлением Молдовы стать полноправным членом ЕС. Ее нынешняя «проевропейская» власть фактически проводит политику вхождения в ЕС через Румынию, на чем настаивают явные унионисты-сепаратисты Кишинева М. Гимпу, А. Гуцу, Д. Киртоакэ, В. Павлюченко, лидеры «Actiunea-12». Над чем работают их потаенные «соплеменники» В. Филат, В. Плахотнюк, Д. Дьяков, А. Канду, А. Танасэ, О. Нантой, А. Царан и многие другие.

Референдум в Гагаузии 2 февраля об отложенном статусе необходимо воспринимать как реакция населения автономии на многочисленные заявления Бухареста (Т. Бэсеску) и действия Кишинева унионистского характера. В нем нет ничего такого, что можно истолковать как проявления сепаратизма части страны (Гагауз-Ери) по отношению к самой Республике Молдова. Голосование за Таможенный Союз вообще никакого отношения к сепаратизму не имеет – для тех, кто находится в трезвом уме и здравой памяти. А для тех, кто не дружит с умом и памятью из числа унионистов-сепаратистов, то их и хлебом не корми! Чтобы убрать с их дороги все, что препятствует объединению Молдовы с Румынией, они и используют выдуманное ими сепаратистское пугало в лице Гагаузии, чтобы спрятать свой сепаратизм, направленный на уничтожение молдавской этнической, культурной и политической идентичности.

И Комрат является таким препятствием! Смысл проведенного им референдума прост: в тот день, когда унионисты-сепаратисты Кишинева начнут процедуру отказа от молдавской государственности путем вхождения в Румынию, в этот день Гагаузия автоматически становится независимой. Более сильного и действенного способа защиты суверенитета Республики Молдова и своего собственного автономного статуса в ее границах трудно придумать!

Вот почему последовало заявление М. Гимпу о том, что надо провести общереспубликанский референдум по ликвидации гагаузской автономии. Его поддерживает не кто иной, как личный враг Гимпу А. Гуцу, ни в чем не уступающая ему в румыноунионизме радикального толка.

Вот почему последовала и разработка правящим альянсом законопроекта о борьбе с сепаратизмом в Республике Молдова. Как говорится, что у пьяных М. Гимпу и А. Гуцу (они выступают в этом качестве) на языке, то у трезвой власти предержащей Кишинева на уме! Таким образом, сепаратисты-унионисты, ставя перед собой цель ликвидацию молдавского этноса и его государственности, обвиняют в сепаратизме тех, кто борется за суверенность Республики Молдова. Это похоже на известную присказку: вор бежит впереди тех, кто преследует вора, и громче всех кричит: «Держите вора»!

Унионисты-сепаратисты Кишинева развернули в СМИ зомбирование мажоритарного населения страны, они натравливают молдаван против гагаузов, национальных меньшинств республики и под грохот «экспертных» барабанов приступили к созданию законодательной базы, которая будет нацелена на политическое подавление, а если понадобиться и физическое устранение противников объединения Молдовы с Румынией. Украинские события стали катализатором и ускорителем таких их действий.

Я не против борьбы с сепаратистскими проявлениями, но такая борьба не должна носить избирательный характер. То есть, она должна быть нацелена против тех, кто замыслил ликвидацию молдавского государства и целеустремленно работает в этом направлении четверть века. Прежде всего, против этих сил. Необходимо очень четко определить политическое и правовое толкование термина сепаратизм, исключив все то, что имеет отношение к терминам федерализм и регионализм, чтобы не давать в руки недоброжелателей молдавской государственности возможности спекулировать на мнимом сепаратизме.

Высказывания и дискуссии по поводу моделей государственного устройства Молдовы не являются сепаратистскими ни по форме, ни по содержанию. Но они указывают на диагноз болезни унитарной модели государства и направлены на поиск другой модели, более эффективной, по их мнению, чем существующая. Чтобы унитарная модель продолжала функционировать, достаточно власти согласиться с диагнозом и начать лечение государственного организма. Если этого не сделать, тогда наступает время для сепаратизма, который может привести к отделению части от целого, но который может завершиться и трансформацией унитарной модели в региональную структуризацию политической системы либо в какую-либо форму федеративного устройства государства. Вместе с тем, необходимо признать, что сепаратизм унионистской формы не подается лечению в Республике Молдова. Эта болезнь нуждается в хирургическом вмешательстве или в смирительной рубашке. В противном случае она доведет нашу страну до летального исхода.

Молдова может избавиться от сепаратизма-унионизма, но для этого необходимо создать соответствующее конституционное поле. В нынешней Конституции Республики Молдова его нет. Чтобы оно появилось, требуется всего-навсего переставить два слова из статьи 142 прим. 1 в прим. 2 этой же статьи. В действующей Конституции эти две части статьи 142 выглядят следующим образом:

« (1) Положения о суверенном, независимом и унитарном характере государства, а также о его постоянном нейтралитете могут быть пересмотрены только при их одобрении путем референдума большинством граждан, включенных в избирательные списки.

(2) Не допускается пересмотр, следствием которого было бы упразднение основных прав и свобод граждан или гарантий таковых».

Я предлагаю внести следующее их уточнение:

« (1) Положения об унитарном характере государства и его постоянном суверенитете могут быть пересмотрены только при их одобрении путем референдума большинством граждан, включенных в избирательные списки.

(2) Не допускается пересмотр, следствием которого был бы отказ от суверенитета и независимости Республики Молдова и упразднение основных прав и свобод ее граждан или гарантий таковых». После этого необходимо внести соответствующие изменения во всей законодательной базе страны. И только тогда возможна успешная борьба со всеми разновидностями сепаратизма в стране, включая и сепаратизм-унионизм, и их носителями.

До сих пор ни одна политическая партия страны не смогла или не захотела выйти с инициативой внесения таких изменений в эту статью Конституции. Следовательно, они не понимали или не хотели понимать исключительную важность внесения в ней поправок, так как на ней с 1994 г. держится и процветает сепаратизм-унионизм на правом берегу Днестра.

Только та партия, которая возьмет на себя смелость выступить с такой инициативой, имеет реальную возможность начать истинную, а не мнимую борьбу с сепаратизмом в Республике Молдова и с самой страшной его разновидностью – сепаратизмом-унионизмом. И только эта партия имеет право считаться в нашей стране партией государственников.