Известно, что Кишинев по его разрушениям в годы войны, сравнивали даже со Сталинградом, и понятно справедливое недоумение многих участников форума, спрашивающих, с чем связаны такие сильные разрушения, которых удалось избежать другим, более крупным и стратегически важным городам,как например та же Одесса.

Кишинев от военных действий пострадал дважды: в 1941 и в 1944 годах. Однако масштабы разрушений вначале войны несопоставимы с ущербом, причиненным городу в 1944 году.

Последнее зафиксировано в многочисленных документах, в частности в «Обвинительном заключении по делу о зверствах и злодеяниях немецко-румынских захватчиков на территории Молдавской ССР» в годы войны, материалах Государственной комиссии по установлению ущерба, а также в воспоминаниях непосредственных участников и свидетелей событий.

Поэтому и удивило название форума, ограниченное только 1941 годом. Совершенно неожиданным оказалось, что подавляющее большинство его участников убеждены: Кишинев, особенно историческая часть города, был разрушен путем спланированных подрывов отступающей Красной армией в июле 1941 г.

С конца 1980-начала 90-х гг., когда с подъемом национального самосознания, определенные политические круги стали проповедовать идеи унионизма, главной мишенью стала история. Превращение истории в инструмент политики, искажение реальных событий в духе «поиска врага» преследовали цель доказать, что в составе России, а затем и СССР молдаванам было плохо, а в составе Румынии они процветали.

Идеологической мифологизации была подвергнута и Великая Отечественная война. Особенно пристрастно некоторыми современными авторами отображено начало войны. Вслед за румынскими историками, они реанимируют точку зрения, согласно которой «летом 1941 года румынские войска освобождали Бессарабию от советских оккупантов».

Публицистические статьи, воспоминания прорумынски настроенных авторов, печатавшиеся в «Literatura si arta», «Sfatul ţării», и небольшая по объему работа Дину Поштаренку «Chişinăul in 1941», изданная в 1996 г., внедряли в сознание, прежде всего молодого поколения, что отступавшая в июле 1941 г. Красная армия – виновник уничтожения всех общественно значимых и красивейших зданий Кишинева, разрушения частного жилого фонда и торговых и промышленных предприятий .

Очевидное стремление объявить советские власти преступниками, делает слишком внятным отказ авторов от притязаний на объективность научного типа знания и постижение истины. Из исторической картины 1941-44 годов избирается лишь фрагмент – события 1941 г., причем акцент ставится на разрушительных действиях отступавшей советской армии.

Основным источником, на котором строятся подобные утверждения, служат материалы доклада, составленного группой технических экспертов из Румынии, по результатам проведенного ими с 25 по 30 июля 1941 г., (то есть сразу после отступления советских войск) обследования состояния зданий муниципии Кишинева. Согласно выводам этой комиссии, 40% городских зданий и 100 % промышленных и коммерческих предприятий, были признаны полностью разрушенными или значительно поврежденными от взрывов мин и поджогов.

В число поврежденных, сожженных и разрушенных было включено 85 общественно значимых объектов, из которых, как утверждалось, 17 были заминированы и подорваны; 7 – сожжены, а 60 – признаны частично поврежденными. В числе наиболее пострадавших назывались Митрополия, Епархиальный дом, Кафедральный собор, Примария, Национальный банк, Коммерческий банк, Военный лицей, все типографии, электростанция, все гостиницы, в том числе Швейцарская и др. Эти же здания, как превращенные в руины или стертые с лица земли, указывались и в публикациях журнала «Viaţa Basarabiei» за 1941 год.

Данные экспертной комиссии фашистское румынское правительство использовало как политическую пропаганду, в задачи которой входило представить «soveticii» варварами, разрушавшими на терртории Бессарабии дома, фабрики, больницы, школы, культурные учреждения. Этот документ сегодня реанимируется с той же целью. «Летом 1941 г. город был разрушен советскими оккупантами». – утверждает современный автор. Специальную задачу по разрушению зданий выполняли истребительные батальоны.

При этом отсутствует не только стремление к критическому осмыслению или объективному анализу выводов комиссии 1941 года и сравнению их с масштабами разрушений Кишинева в 1944 г, но даже попыток сопоставить с опубликованными данными румынской секретной статистики за август 1941 г., согласно которой 92,5% зданий были признаны неповрежденными, и лишь 1,6%. – разрушенными войной; функционировало 755 разного рода предприятий, а 225 нуждались в незначительном ремонте.

Готовясь к этому выступлению*, мы, насколько позволяли сжатые сроки, на основе просмотренных архивных фондов, публикаций в прессе 40-х годов, опубликованных документов и воспоминаний, попытались определить причины, время и характер разрушений и сравнить их с данными румынской технической комиссии за 25-30 июля 1941 г.

Так, например, в перечень зданий, указанных комиссией как взорванных или сожженных, были включены ряд таких общественно значимых для города зданий, как Краеведческий музей, Митрополия, тюрьма, дом Рубинштейна (располагавшийся на углу улиц Александровской и Армянской), на самом деле пострадавшие от сильнейших землетрясений в Кишиневе 22 октября и 10 ноября 1940 г. Последнее произошло в 4 часа 41 минуту утра и было особенно разрушительным, нанеся значительный ущерб городу. Так, по данным «Справки о состоянии жилого фонда по Кишиневу на 25 января 1941 г.», 39 домов оказались совершенно разрушенными землетрясением; 256 зданий нуждались в капитальном ремонте, 681-му – в среднем и еще 2372 дома – в текущем.

Были повреждены: гостиница «Палас», электростанция, водопровод, трамвайное депо, а также ряд других объектов города общественного значения . Особенно пострадала Костюженская больница, католический костел (были разрушены две башни), здание сельхозинститута на ул. (бывшей) Леовской, драмтеатр и консерватория.

По сообщениям прессы, пострадали также три поликлиники, несколько школ, пивной завод, мебельная фабрика, которые нуждались в капитальном ремонте. В результате землетрясений многие семьи горожан остались без крова. (400 семей были размещены практически сразу же, оставшиеся 50-60 семей предполагалось разместить в течение меся¬ца).

К началу лета 1941 г. последствия землетрясения были ликвидированы лишь частично, приоритетно восстанавливались жизненно необходимые объекты – электростанция, водопровод, трамвайное депо, поликлиники, школы, гостиницы и др.

Пишущие о разрушениях Кишинева в 1941 г., совершенно не учитывают то, что многие здания пострадали во время бомбардировок немецкой авиации в июне – июле 1941 г. Современные авторы об этом стараются даже не упоминать.
«Бомбардировала ли город румыно-германская авиация? С какой целью? Чтобы войти в разрушенный город?» – задается, например, вопросом Д. Поштаренку. Между тем, хорошо известно, что с румынской территории, начиная с 22 июня и до самого дня отступления советских войск 16 июля 1941 г., на Кишинев совершались налеты немецкой авиации. Старожилы вспоминали, как «рано утром 22 июня проснулись от страшного гула и взрывов в разных местах города. Многие бежали в овраг, в котором недавно прятались во время землетрясений». В честь подвига летчика А. Карманова, который на второй день войны в воздушном бою над столицей сбил три немецких самолета, а сам погиб, была названа в послевоенном Кишиневе одна из улиц.

С начала июля 1941 г. авиа налеты особенно усилились. Бомбили вокзал, водонапорную башню, радио и электростанции. Бомбы часто падали мимо намеченных объектов, разрушая находившиеся вблизи здания. Например, П.И. Попружная (активный участник партизанского движения, в 70-е годы – зав. кафедрой педагогики КГУ) вспоминала: «Прямо над головой, очень низко, так, что отчетливо была видна черная свастика, пролетел самолет. Я жила рядом с радиостанцией. Ее-то и летел бомбить стервятник» .

Молдавский композитор С.Т. Няга рассказывал, что в здание филармонии, находившейся тогда на проспекте Ленина (ныне пр. Штефан- чел Маре), где только что состоялся его творческий концерт, попала бомба, погибли партитуры его первой симфонии, симфонической поэмы «Слепой музыкант» и другие рукописи.

О систематических авиа налетах на город писал в своих воспоминаниях А. Мисочник: «В первых числах июля на углу ул. Александровская и Пушкина была сброшена бомба. Летчик метил в водонапорную башню в Фонтанном переулке, но бомба угодила в переполненный вагон. В последующие дни участились налеты вражеских бомбардировщиков. Бомбы разрушили жилые дома на Измайловской, Бендерской улицах. На углу улиц Киевской и Мещанской от зажигательной бомбы ночью загорелся дом №86...

В конце первой половины июля Кишинев стал подвергаться интенсивной бомбежке. Чаще всего самолеты появлялись вечером. Бомбили дороги, главную улицу Александровскую, начиная с вокзала и до Скулянской рогатки. Особенно интенсивно фашистские летчики бомбили вокзал и привокзальную площадь, где находились люди, ожидавшие эвакуации» .

Фото и видеосъемки Кишинева 1941 года позволяют судить о характере разрушений. Например, Епархиальный дом и Примария пострадали от зажигательных бомб. Хорошо известно, что купол Кафедрального собора был поврежден в результате бомбардировки. В рапорте же технической комиссии говорится только об одном здании, поврежденном бомбой – нынешнем Историческом музее. После подрыва здания от него остаётся гора камня, в то время как после авиа налёта, остов здания часто остаётся относительно целым.

Многие здания, судя по имеющимся снимкам, носили следы от пожаров, что вполне объясняется попаданием в них именно зажигательных или фугасных бомб. Сошлемся здесь на авторитетный анализ специалиста. В газете «Советская Молдавии» за 26 июня 1941 г. была опубликована статья военного инженера 2-го ранга Б. Трамма «Учись обороняться от воздушного врага», в которой он разъяснял последствия авиабомбардировок: «В местах падения этих бомб образуются многочисленные очаги пожаров, для тушения которых потребуются многочасовые усилия…Фугасные бомбы небольшого веса пробивают крышу и вызывают пожар на чердаке. Если имеет относительно большой вес (10 и более килограмм), может пробить не только чердачное, но и межэтажное перекрытие, проникнуть внутрь и, разорвавшись там, образовать очаг пожара».

Особенно сильно пострадали от пожаров, вызванных зажигательными бомбами, Александровская улица, которая, по воспоминаниям очевидцев, по обеим сторонам была охвачена бушующим пламенем, и Садовая улица, подвергшаяся сильным бомбардировкам в июне месяце.

Никаких документов, подтверждающих или опровергающих целенаправленное минирование и разрушение города отступающей Красной армией пока не обнаружено. Кишинев был оставлен 16 июля, когда немецкие танки уже подходили к городу. Отступление было стремительным. Времени на минирование, а тем более подрыва такого большого количества зданий просто не оставалось. Со всей наглядностью это демонстрируют материалы подготовки к таким действиям румынского военного командования города в августе 1944 г.

Вместе с тем, нельзя отрицать, что какие-то объекты, представлявшие стратегическую важность, были взорваны. Так, с большой доли вероятности, опять таки со ссылкой на мнение специалистов, можно говорить о подрыве здания Военного лицея (находился на месте нынешнего СИБа), электростанции, табачной фабрики, складских помещений на Рышкановке, Вестерниченской железнодорожной станции. Есть свидетельства, что было взорвано здание НКВД на ул. Садовой (бывший дом помещика Леона Черкеса, в советское время на этом месте был построен Дневной кинотеатр).

Что касается оценки «истребительных батальонов», как «специальных батальонов по уничтожению» зданий», то это либо сознательная ложь, либо элементарное незнание. «Истребительные батальоны» были военизированными добровольческими формированиями, состоявшими, в основном, из еще не мобилизованных на фронт гражданских лиц. Создавались они для борьбы с парашютным десантом и диверсионными группами противника, которые накануне и в начале войны засылались и на территорию Бессарабии. Согласно агентурному донесению, еще в апреле 1941 г. в Бухарест из Германии, прибыли украинские эмиссары, которые переправлялись в приграничную полосу Буковины и Бессарабии, с целью образования террористических и шпионских групп для проникновения через румынскую границу на сопредельные территории, и организации там крестьянских восстаний и актов саботажа .

О ликвидации одной из таких групп в Кишиневе, например, писал Цви Кэрэм, уроженец Кишинева и автор антисоветской книги воспоминаний, изданной в Израиле в 1987 г. Он рассказывал, как в составе Кишиневского истребительного батальона участвовал в ликвидации немецких диверсантов, высаженных на рассвете у опушки Дурлештского леса. «Это было, – пишет Кэрэм, – приблизительно там, где теперь южный край Комсомольского озера. Тогда в этой низменности было несколько глубоких колодцев. Со стороны диверсантов был открыт плотный огонь из автоматов. Несколько человек из батальона погибли, затем группу накрыла артиллерия прямым попаданием со стороны двора артчасти на Боюканском спуске…Всего было ликвидировано 50 немцев» .

Батальон выполнял самые разные, задачи: по ночам патрулировали улицы, вылавливали шпионов-сигнальщиков, подававших сигналы немецким разведывательным самолетам; при попадании бомб в жилые дома и на другие объекты эвакуировали раненных, помогали тушить пожары и д.п.

Жителям, оставшимся в городе, особенно запомнились именно пожары. Не случайно, многие здания квалифицировались как сожженные или со следами поджогов. Есть много ссылок на поджоги и большие пожары, как в день отступления Красной армии, так и в первые дни после занятия Кишинева румынскими войсками. По словам очевидцев, уничтожались или сжигались продукты и товары, например, на Красной мельнице. Один из жителей, уверял, что лично видел в центре города солдат с большими заплечными ранцами и шлангами с форсунками, заходивших «в первые этажи зданий, где размещались магазины полные добра и поджигали их». По свидетельству другого жителя, в «некоторых городских кварталах советское командование разрешило населению разобрать товары, оставшиеся в магазинах по домам» .

Кишинев в первый месяц войны и в день отступления советских войск, покинуло много людей, дома которых были брошены на произвол судьбы. Среди оставшихся горожан нашлись грабители и мародеры. Во время грабежей нередко возникали пожары, тушить которые было некому, из-за чего они перекидывались на соседние строения. Согласно некоторым свидетельствам, участвовали в мародерстве «босяки окраин, пригородов и близлежащих сел и в организованном порядке немецкие части, в меньшей мере проходящие румынские части. Из покинутых домов вывозилась мебель и любые ценные вещи». На грабежи в городе, «принявшие большой масштаб, сразу после отступления большевиков», указывают и румынские источники.

Приведенные выше факты опровергают как утверждения о разрушении Кишинева «советскими оккупантами» в июле 1941 г., так и масштаб ущерба, несопоставимого с тем, что был нанесен городу и его населению румыно- и немецко-фашистскими «освободителями».

В Бесссарабии проводилась политика, «доходы от которой, – по заявлению И.Антонеску, – должны служить не для восстановления, а для нашего содержания»
В этой связи уже в начале войны при румынском генеральном штабе были созданы так называемые «Организации Z-1», специализированные «по военным захватам и трофеям».

Для нашей темы представляет интерес беседа «кондукэтора» с группой архитекторов о «реконструкции» Кишинева, состоявшаяся 5 декабря 1941 г. «Мы, – заявил Антонеску, – должны сузить площадь этого города, который очень растянулся… Кишинев не получит больше такое развитие, какое он имел при русских. Тогда он был городом большой России. Когда же мы взяли Бессарабию, Кишинев стал для нас центром сугубо для Бессарабии, аграрной области с населением в два с половиной миллиона жителей. И тогда этот город, который стремился иметь 200 тыс. жителей, превзошел нормальные пропорции… Поэтому мы должны свести население этого города до 100 или 110 тыс.»

Исходя из планов превращения Кишинева в захудалый центр аграрной области, было дано указание «уменьшить площадь, занимаемую городом», путем уничтожения целых кварталов, притом предлагалось сделать это «без особых затрат». В 1943 г. во время церемонии назначения нового губернатора Бессарабии в лице генерала Олимпиу Ставрата эта политика в отношении Кишинева вновь была подтверждена.

История сама назвала виновных. На скамье подсудимых по «обвинению в злодеяниях немецко-румынских оккупантов на территории Молдавии» в декабре 1947 г. предстали настоящие преступники во главе с военным комендантом Кишинева – Девиц-Кребсом, который в июле 1944 г. разработал и осуществлен план по уничтожению жизненно важных объектов на случай сдачи города. С этой целью по его просьбе в Кишинев был специально прикомандирован для составления необходимых технических расчетов сапер-подрывник Клик Гайнц. Как признал на суде Клик Гайнц, практическое руководство подготовленных им к взрыву объектов, он осуществил в точности 21 августа в примерно в 19.00. Девиц-Кребс действовал в соответствии с планом, о котором английский журналист Александр Верт писал: «Уже в 1941 г. немцы проводили политику выжженной земли и имели специальные отряды, сжигавшие перед отступле¬ни¬ем, если успевали, целые города и деревни»

Первыми вышедшие к Кишиневу, вечером 23 августа 1944 года, гвардейцы капитана А.Бельского, «хорошо видели клубы дыма и слышали взрывы». А утром 24 августа, вступив в город, наблюдали страшную картину фашистского варварства. «Всюду дымились остатки сожженных построек. Основные объекты города – электростанция, водопровод, вокзал, здание молдавского правительства были подорваны и сожжены, часть зданий и улиц заминированы». Ни один из крупных, освобожденных городов не поражал солдат такой пустынностью и безлюдием, как Кишинев.

Военный корреспондент А. Смольнов свидетельствовал: «Мы вошли в освобожденный город, когда еще дымились развалины. Отступая из города под ударами Красной Армии, гитлеровские палачи подожгли его. Главная улица Ленина почти сплошь разрушена и сожжена, взорваны лучшие дома. Остались руины от зданий, где находились Дворец пионеров, горсовет, дом республиканских организаций, кинотеатр, вокзал. Выведены из строя связь, водопровод. Оккупанты пытались предать огню и разрушению весь город, но советские воины сорвали замыслы варваров…. Работают парикмахерские. Проводится регистрация оставшихся жителей. Их не больше 30 тысяч. Жители принялись за восстановление хозяйства. Улицы очищаются от грязи и обломков зданий, площади – от зарослей трехлетнего бурьяна».

Необходимо отметить еще один факт, объясняющий сильное разрушение Кишинева, но не получивший освещения в военной историографии. В апреле 1944 г. центральная часть города подверглась налету авиации союзников. Кишиневские старожилы помнят об этом. «Сначала бомбардировщики пролетели над городом с запада на восток, а затем, снизившись и развернувшись в районе нынешнего аэропорта в Реваках, они полетели обратно и почти на бреющем полете беспрепятственно буквально накрыли каждое здание бомбами. Была совершенно разбита центральная улица». Этой бессмысленной варварской акцией, по одной изверсий, они как бы хотели подчеркнуть, что «разрушают территорию, принадлежащую не СССР, а союзнику Германии – Румынии»

Косвенным подтверждением этой авиабомбардировки служит агентурное донесение разведгруппы наступающих советских войск от 20 августа 1944 г., в котором сообщалось, что в Кишиневе на тот момент работали электростанция, водопровод и трамвай; но разрушены улицы: Александровская от земской больницы до вокзала; ул. Шмидта (ныне ул. Митрополита Варлаама) от Собора до вокзала; Николаевская (ныне Колумна) от трамвайного депо до вокзала; Армянская – от Леовской (ныне Щусева) до Харлампиевской (ныне Александру чел Бун) – собственно все центральные улицы города.
альнейшее разрушение города довершили при отступлении немецко-румынские войска.

Абакумова Н.В., Гарусова О.В.