10 лет назад Вадим Мишин, лидер партии «Возрождение»–«Renaștere», руководитель комиссии по правам человека и межэтническим отношениям Парламента страны, от молдавской стороны совместно с представителем президента РФ Дмитрием Козаком занимался разработкой текста Меморандума по приднестровской проблеме.

Мы попросили ответить его на некоторые вопросы, связанные с подготовкой документа, и процессами, происходящими в приднестровском урегулировании.

КОРР: Какие уроки мы могли бы извлечь из ситуации, связанной с неподписанием «меморандума Козака»?

Вадим МИШИН: Главный урок – неподписания «меморандума Козака» в том, что был утерян шанс объединить страну, и возврата к этому быть не может. Возврата и к ситуации в целом, и к документу. Документ, равный меморандуму Козака, вряд ли появится. Хотя сразу хочу оговориться. Чтобы не придумывали сейчас в действующем переговорном формате, в основе договоренностей, если таковые когда-то состоятся, будет все равно «меморандум Козака». По одной причине. В этом меморандуме, если говорить сухим юридическим языком – были четко разграничены полномочия между Кишиневом и Тирасполем. Больше ни один документ подобного не достиг, и даже в первом приближении никто к этому не подошел. Причем этот документ был согласован с тогдашним лидером Приднестровья господином Смирновым и тогдашним президентом РМ господином Ворониным. Они согласились именно с таким разграничением полномочий между Кишиневом и Тирасполем.

Из-за неподписания документа возникли спекуляции. Сейчас некоторые пытаются говорить, что меморандум был не подписан из-за того, что он предполагал федерацию. Это неправда. Причем неправда и одно, и второе. Неправда, что он был не подписан из-за федеративного устройства, причины были другие. И неправда, что документ предполагал только федерацию. Дело в том, что когда мы с Козаком готовили этот документ и дошли до будущего государственного устройства РМ, мы поняли, что эта часть вызовет очень много дискуссий, противоречивых мнений и разногласий. Априори это нам было понятно. И мы с Козаком подготовили два варианта. У нас было две страницы, описывающие устройство унитарной Молдовы и было 4,5 страницы – о федеральной Молдове. Мы были готовы к тому, что если на самом высшем политическом уровне в Кишиневе и Тирасполе будет продиктовано все же построить совместное унитарное государство, то документ давал возможность в течение часа или двух изменить кое какие элементы, привязки закона, и он бы действовал и функционировал полностью.

Некоторые «горе-теоретики» задались вопросом: а разве так возможно? То есть, чтобы Приднестровье имело особый правовой статус, и Молдова оставалась унитарным государством. У меня тогда к ним вопрос: а Украина? В Украине есть Крым. Крым - это наглядный пример особого правового статуса. Крым ведь имеет и свое правительство, органы власти и полномочия, что хотите… И его государственное устройство отличается от любой другой области: Донецкой, Лугаской, Одесской. Тем не менее, Украина в конституции продолжает называться унитарным государством. И с точки зрения практической она спокойно существует. Ну, не нравится кому-то Украина, берите Финляндию. Абсолютно успешную, спокойную, нормальную Финляндию. У нее есть Оландские острова. Оландские острова - это фактически Швеция. Я был там. Они находятся в 69км. от Хельсинки, надо плыть на пароме. А с берега Оландского острова Швеция видна невооруженным глазом, всего 3 км. Электроэнергию и газ получают из Швеции, оплачивают все, нормальные взаимоотношения. На Оландских островах 92% населения - шведы. Говорят на шведском языке, но они входят в состав финского государства, представлены в Финском парламенте. В Финляндии 2 государственных языка, хотя шведы составляют всего 5% от общего населения, нет никаких конфликтов и проблем. Не нравится Украина, вот вам европейский образец, как можно построить отношения. Почему мы не можем с Приднестровьем повторить опыт Оланд в Финляндии? Вполне. Я углубился в эту тему, потому она самая «болезненная», когда заходит речь о Приднестровье. Говорят, «если будет федерация – все, погибла Молдова». Но почему Швейцария может существовать, как конфедерация? Хорошо, мы юристы понимаем, что там давно не конфедерация, а реальная федерация, 4 госязыка и все остальное. Но там федерация не только по проблеме национальной и языковой. Там реальная федерация по проблеме государственного устройства. Почему Швейцария может так жить, а Молдова обязательно развалится? Германия, что развалилась? Нет, живет и процветает. Я это говорю потому, что очень часто мнимые политологи с телеэкрана заявляют, что «федеративное устройство для Молдовы неприемлемо». Почему неприемлемо? Не объясняют, не могут.

У нас частично федеративный принцип уже работает. Мы никуда от него не денемся. Это Гагаузская автономия. Нравится это кому-то или нет. Кто-то ежится, когда речь заходит об автономии гагаузов: много им дали прав. Им дали столько, сколько положено. Даже недостаточно. Но определены гагаузы законодательно полностью.

Поэтому когда мы произносим термин «особый правовой статус», то он включает в себя и федерацию, и конфедерацию и унитарный вариант, как Крым в Украине. Он может быть с большими или меньшими полномочиями. Это предмет договоренностей, насколько возможно.

КОРР: Считаете ли вы продуктивным вовлечение таких мировых центров силы, как США и ЕС, в переговорный процесс, не сделано ли это Кишиневом для того, чтобы снять с себя ответственность за войну в Приднестровье и из-за неумения договариваться?

Вадим МИШИН: Я не вижу практической необходимости в существовании формата «5+2». Раз мы внешних партнеров коснулись, хочу сказать, что Румыния не имеет к этому процессу и проблематике никакого отношения. И участие этой страны не может принести ничего, кроме вреда. Понятно почему. С той стороны есть Украина, есть Россия, есть население Приднестровья, у которого отношение к Румынии негативное, пусть в определенной мере предвзятое, но оно выработано. Оно может быть изменено только ментально. Указом его не изменить.

Это мое личное, субъективное мнение: я не вижу полезности участия США и ЕС, они не привносят ничего полезного. Может быть, с точки зрения демократических институтов, организации встреч, материальной помощи, усовершенствования каких-то пограничных вопросов. Я это не зачеркиваю, и они, конечно, определенный вклад вносят. Но если говорить о самом процессе переговоров, то реальный, ощутимый вклад они внести не могут.

КОРР: По одной из версий, в срыве подписания меморандума виноваты именно западные державы, они вмешались и остановили процесс…

Вадим МИШИН: Я склонен считать, что эта версия является самой верной. Я не говорю это со 100% гарантией. В подготовке меморандума я участвовал, а вот в ситуации, когда было принято решение не подписывать, я задействован не был. Не хочу ничего выдумывать. У меня есть внутреннее ощущение, что подписанию помешали серьезно западные державы. Может, это была Европа, может США, может и те, и другие. Дело прошлое. Они тогда внесли свою негативную лепту в этот процесс.

Я думаю, что самым правильным для переговоров был бы формат «2+2». Я считаю, что должны идти переговоры между Тирасполем и Кишиневом, посредники - Россия и Украина. Больше сюда никто не должен вмешиваться. \

-КОРР: А ОБСЕ?

- Вадим МИШИН: Я не вижу крайней необходимости в ОБСЕ.

КОРР: Является ли закон об особом правовом статусе Приднестровья, принятый Молдавским парламентом, своеобразным следствием неподписания «меморандума Козака»? Вы голосовали за это решение?

- Вадим МИШИН: Да, я голосовал. Но я был противником этого решения. Я говорил об этом и В.Н. Воронину и М.Е. Ткачуку. Почему я был противником? Этот закон излагает принципы особого правового статуса. Но зададимся вопросом: вообще о принципах можно писать законы? Я, как юрист, считаю - категорически нет. Тогда я говорил именно об этом, о принципах можно только договориться. Закон же предполагает что? Кто-то его издает, а все остальные исполняют, кого он касается. Если речь идет о принципах, то есть две договаривающиеся стороны. Например, они хотят создать общее государство. На каких принципах? Мы совместно их разрабатываем. Эти принципы лягут в основу дальнейших документов и т.д. Вот об этих принципах мы должны подписать соглашение, или меморандум. В соглашении всегда присутствуют две равноправные стороны. И эти договоренности служат «дорожной картой» для дальнейшей деятельности.

Дальше идут законы, декларация и другие действия. Вот это правильно. Все, что я сейчас сказал вам, в принципе, только короче, сказал тогда и Воронину и Ткачуку. Они ответили, что так договорились с европейцами и что те настаивают. Мне так чётко и сказали: надо, чтобы парламент этот закон принял. Я виноват, потому что согласился с этим. Думал, может, я чего-то недопонимаю в этой ситуации, не просматриваю очень отдаленную перспективу.

Оказалось, что я был прав не на 100 %, а на 1000%. И этот закон сослужил негативную службу стране. Он сегодня - мощнейшая «дубина» в руках руководства Приднестровья. Как только заходит разговор о чем-то, Приднестровье говорит: братцы, подождите, так вы нас законом хотели заставить согласиться с какими-то принципами? Отмените этот закон, и мы начнем на равных разговаривать. Мы сами себе устроили ловушку, в которую и попали. Иначе и не могло быть. Этот закон надо срочно отменять, если хотим, чтобы переговорный процесс дальше двигался.

КОРР: Если взять за точку отсчета меморандум. Мы двинулись вперед или в обратном направлении?

Вадим МИШИН: Я убежден, что мы двинулись в обратном направлении. Наше стремление к европейской интеграции, если оно во что-то выльется, и чем оно больше будет получаться, тем оно дальше отодвинет решение приднестровской проблемы. Это бесспорно.

Сегодня общее мнение народа Приднестровья, не только Шевчука, Штански и других – это референдум в регионе. Я думаю, что в настоящий момент Шевчук стоит на позициях референдума. И он четко пытается проводить линию, за которую высказался Приднестровский народ. Это делает ему честь. Шевчук может нравиться сегодня кому-то или нет, но он выразитель идей народа Приднестровья, высказанных на референдуме. Народ Приднестровья видит только одного союзника – это Россия. Мы можем долго рассуждать: ошибаются они или правы, но они сегодня в этом убеждены абсолютно. Они хорошие пенсии получают при помощи и благодаря России, имеют рабочие места не бог весть что, но при помощи России. И можно перечислить еще с десяток вещей, которые они имеют благодаря России. Никуда от этого не денешься, это де-факто.

КОРР: Считаете ли Вы обоснованным отказ от всех ранее достигнутых договоренностей между Кишиневом и Тирасполем, включая меморандум, подписанный Петром Лучинским в 1997 г. об основах нормализации отношений?

Вадим МИШИН: Кстати, худо-бедно, но это соглашение, подписанное Лучинским, и его механизмы срабатывали. И было ясно, когда мы впервые в истории новой Молдовы создали комиссию по Приднестровью, и приднестровский парламент создал свою комиссию. Мы встречались, это длилось почти полтора года. И я возглавлял эту комиссию. У нас были встречи с комиссией, которую возглавлял Глебов, потом Каминский, потом с Шевчуком мы вели переговоры около года. Да эти переговоры не принесли абсолютно конкретного результата, или подвижек. Но на парламентском уровне и не ставилась такая задача. Ставилась цель - сблизить позиции сторон, улучшить взаимное понимание, чтобы мы убрали недоверие друг к другу. Эта миссия выполнялась и довольно эффективно. И зря мы тогда приостановили это парламентское общение и все перевели на общение президентов. Не принесло это эффекта. Тогда, когда мы общались довольно плотно с приднестровской стороной, подписанные ранее документы играли очень серьезную роль. Мы постоянно на них ссылались. Как только возникал какой-то спорный вопрос или происходило обсуждение темы, за основу обсуждения брался подписанный документ. Сейчас они не работают абсолютно. После «меморандума Козака», который провалили, рухнули и все документы, которые были и до него. О них никто не вспоминает и не говорит. Это плохо, потому что пытаются все начать сначала. Но «сначала» – бесполезное дело.

КОРР: Приднестровье не имеет собственных административных границ с внешним миром, в этой связи смысл внутренних миграционно-пропускных постов остается многим неясным. В нужном ли направлении эти шаги?

Вадим МИШИН: Смысл этих постов один. Их создание нам продиктовал Брюссель. Четко сказали: ставьте миграционные посты. Они не могли допустить, чтобы это были пограничные посты, абсурд был бы полным. И создание миграционных постов я считаю абсурдом. Но если реально они не будут касаться жителей Приднестровья, то еще - бог с ними. Мы за это не голосовали принципиально. У меня есть одна принципиальная позиция: с двух сторон Днестра нужно убрать все: заграждения, проволоку, посты и всех вооруженных людей. Убрать немедленно, решением одной и другой стороны. И сами люди быстрее договорятся, и будут взаимодействовать. Нужно им не мешать. Сейчас «верхи» мешают взаимодействию людей с обоих берегов Днестра.

КОРР: Будет ли способствовать планируемая ассоциации Молдовы с ЕС и сближение с Румынией, о которых говорил премьер Лянкэ, решению приднестровской проблемы? А также как влияют на это разговоры о существовании двух румынских государств, недавно такое заявление делал президент Тимофти?

Вадим МИШИН: В чем я убежден опять же на 1000% - чем больше мы будем подчеркивать существование двух румынских государств, существование румынского языка, и все скажем, связанное с «благородной» – назову так – «румынизацией» Республики Молдова, каждый такой жест на определенное расстояние отодвигает Приднестровье от нас. Чем больше здесь говорят таких вещей, тем дальше уходит Приднестровье. Если это не поймут власть предержащие, Приднестровье никогда не будет с нами единым государством. Никогда, и ни при каких условиях. Всё это сказки, что мы войдем в Евросоюз, и им так это понравится, что они пойдут за нами…Сто лет не нужна им ни Германия, ни Швейцария, никто. Им позарез нужна Россия. Это нужно хорошо понимать. И нужно искать компромисс. Это дело не простое. Но нужно искать, если мы реально хотим воссоединения берегов Днестра. Но я - скажем честно - очень сомневаюсь, что власть предержащие этого серьезно хотят.

Сергей Ткач