Повязка № 8

– «Молдова-филм» продаётся!

– Как это продаётся?

– Ну, продаётся, покупается – какая разница? Говорят, есть покупатель…этот… американец знаменитый. Стивен… Стивен…

– Спилберг?

– Ну да, Спилберг. Или нет… Сигал! Вобщем, кто-то из Голливуда. Наконец-то настоящий хозяин у киностудии будет.

Оптимистическая сенсация в независимой молдавской прессе продержалась недолго, однако надежды на делового заокеанского барина не исчезли бесследно. До сих пор можно услышать – то ли розыгрыш, то ли анекдот, то ли пародия. Но жанр значения не имеет. Главное, что ОНИ этого не слышат. Главное, что и сегодня перед НИМИ – стыдно.

Стыдно за разрушительные манипуляции с многонациональной культурой Молдавии. За официально узаконенное беспамятство закомплексованных политиков. За тех, кто историю нашей родины обрабатывает по технологии мясников, разделывающих тушу. За судьбу киностудии «Молдова-филм», у истоков которой стояли ОНИ…

Режиссёр Ольга Петровна Улицкая, кинооператоры Иван Александрович Грязнов, Иван Куприянович Шерстюков и Леонид Иванович Проскуров – первые творческие сотрудники студии хроникально-документальных фильмов, организованной в Кишинёве по распоряжению Совета Министров СССР от 17 апреля и в соответствии с приказом Министра кинематографии СССР от 26 апреля 1952 года.

Распоряжения высшего руководства не гарантировали появление творческого коллектива. Кроме организационных решений, нужны были кинематографисты, чья созидательная энергия, культура, опыт и личностный потенциал составили профессиональный фундамент киностудии, с 28 января 1957 года известной под названием «Молдова-филм».

Два киножурнала в месяц и дублирование на молдавский язык выходящих в прокат фильмов – такой была стартовая задача пионеров киностудии, для которых освобождённая от немецких и румынских оккупантов Молдавия стала огромной съёмочной площадкой, а Кишинёв – не временным пристанищем командировочных киношников, но настоящим домом.

У каждого из них был свой жизненный маршрут и свой путь в профессию.

Солдат царской армии в годы Первой мировой войны, пулемётчик дивизии Щорса времён Гражданской, участник антирумынской подпольной организации Иван Шерстюков впервые взял в руки киноаппарат в 1928 году, став студентом Одесского кинотехникума. Затем – километры киноплёнки и километры дорог от Чёрного моря до Байкала, от Украины до Сибири, от Дагестана до Якутии.

В числе выпускников Всесоюзного государственного института кинематографии (ВГИК) в 1937 году был двадцатитрёхлетний кинооператор Иван Грязнов, ученик Бориса Израилевича Волчека и Михаила Ильича Ромма. Начинал в художественном кино, затем стал военным корреспондентом. 1 сентября 1944 года, на гружённой углём железнодорожной платформе, добрался до лежавшего в руинах Кишинёва. Свою задачу – запечатлеть современность, отснять происходящее «здесь и сейчас» – Иван Грязнов выполнял с азартом первопроходца.

За год до Великой Отечественной войны окончил ВГИК и Леонид Проскуров; его наставником был известный советский кинооператор Леонид Васильевич Косматов. «Не ограничиваясь ремеслом, стремиться к мастерству» – этому принципу своего учителя Леонид Проскуров следовал и на Украинской студии кинохроники, и на Черноморской кинофабрике, и в Кишинёве, где, кроме документальных, снял четырнадцать художественных картин.

Заключив пожизненный союз с кинокамерой, старейшие операторы «Молдова-филм» оставили нам – в документальной кинолетописи республики – рассказ об эпохе и своих современниках. О себе говорили редко, мемуаров не сочиняли. Участвуя в становлении творческого коллектива киностудии и Союза кинематографистов Молдавии, не претендовали на роль «основоположников», хотя именно им выпало быть первыми и работать совсем не в тепличных условиях, не на безмятежном острове энтузиастов.

В стране, где за год до смерти Сталина разыгрывался следующий акт народной трагедии, безмятежности – не было. Но были миллионы людей, сопричастных культуре созидания.

Среди этих миллионов созидателей, строителей – и ветераны молдавской киностудии. Помнить о каждом? Так ли необходимо?

Ответы подскажет экспозиция музея киностудии «Молдова-филм». Справа от входа – стена с фотографиями деятелей молдавского кино. Всмотритесь в этот настенный альбом, попробуйте найти портреты людей, которые, в послевоенном Кишинёве, «много сделали для развития молдавской кинематографии».

Цитирую опубликованную в 1968 году статью «У истоков молдавского кино», автор которой в 2007 году участвовал в создании этого музея: «Но никогда работники студии не забудут, как десятилетиями братская украинская кинематография бережно поддерживала и помогала развитию молодого молдавского киноискусства».

Где же они, «стоявшие у колыбели молдавской кинематографии»? Где память о братской помощи? Вот – слева, в углу, рядом с дверным проёмом, – фотография, подписанная просто «Л. Проскуров». Портреты других кинематографистов первого призыва в музейной экспозиции обнаружить не удалось.

Что ж, если культурная память столь уязвима и беззащитна, есть ли смысл увещевать политических закройщиков, перекраивающих нашу историю по новомодным лекалам? Есть ли смысл дискутировать? Ведь сегодня важны не профессиональные амбиции, не состязание в области заслуг перед молдавским кино. И дело не в том, чтобы определить, кто самый «коренной» и самый «ветеранистый» из всех кинематографистов. Не голливудское это дело. «Ах, это, братцы, о другом…»

О том, какой диалог с Историей для нас морально приемлем и что допустимо в этом диалоге.

О том, готовы ли мы оглянуться и – на расстояньи – вглядеться в лица, которым не нашлось и скромного квадратика на музейных фотообоях.

Вот – не эпизодическое лицо.

Первый режиссёр киностудии – Ольга Петровна Улицкая.

Можем ли мы сегодня оценить то личностное богатство, которое она принесла с собой? Что мы знаем об этических и профессиональных принципах режиссёра Улицкой, её идеалах, её преданности учителям и друзьям, её самоотверженности? Как она понимала Добро и Зло? Как она понимала долг художника, деятеля культуры быть гражданином и патриотом своей страны?

Нужна ли нам память о ней – человеке минувшего века, персонаже не нашей драмы? Что она создала? Какое наследство оставила? Кому оставила?

Вопросы – на вырост. На марафонскую дистанцию. На дорожку, которая, в поисках ответов, приведёт на старт одной не застрахованной от забвения жизни.

Пролетела жизнь эта со скоростью милосердия, и – засеребрилась оцифрованная финальная проза под сенью Всехсвятской церкви, на кишинёвском кладбище: «Кинорежиссёр Ольга Петровна Улицкая. 1.VII.1902 – 23. XII.1978. От друзей».

… А там, на старте, в трёх часах езды от Кишинёва, на расстоянии девяноста пяти лет от нас и наших голливудских грёз, – бежит по улицам Одессы тринадцатилетняя гимназистка.

ЛАЗАРЕТ № 2 КОМИТЕТА ПОМОЩИ

БОРЦАМ ЗА РОДИНУ

учр<ежденный> ОДЕССКИМ УЧЕБНЫМ ОКРУГОМ

апреля 4 дня 1916 г.

Сим удостоверяю, что сестра милосердия, Ольга Петровна Улицкая, состоит сестрой во вверенном мне лазарете. Повязку имеет № 8.

Начальник лазарета

<подпись>

<печать>

Любимица большой семьи, младшая дочь. Пишет стихи, участвует в спортивном обществе «Сокол», обожает книги, море, кинематограф. И вдруг – «состоит сестрой». И маршрут – от Одесской женской гимназии Н. А. Бутович до лазарета № 2, где практическая грамматика войны сводится только к страдательному залогу.

Но так ли обязательны – в юности – уроки сострадания солдатам, искалеченным на полях сражений?

В начале жизни Ольги Улицкой – обязательны. Здесь о себе заявляет Личность, для которой дежурства в лазарете были не романтическим порывом гимназистки, но поступком. «Повязка № 8» – начало и символ этой жизни, где дороги и тревоги рифмовались не только в тетрадках со стихами.

«Если описать судьбу Оленьки Улицкой, то перед нами встал бы образ женщины-подвижницы. Её счастье было в отдаче себя другим. Счастье для себя было коротко, летуче, повисло светлым облачком на краю горизонта. И вся жизнь стала ожиданием, поддержкой любимого и опекой подбитых жизнью людей», – писал в 1984 году театральный режиссёр Владимир Александрович Галицкий, вспоминая одесскую юность и дорогих его сердцу друзей.

Они познакомились в середине двадцатых годов, когда Одесса, после революции, интервенции, Гражданской войны, вновь стала мирным городом. Начиналась новая, советская жизнь. Продолжалась романтическая одесская юность. Самодеятельные театры под названием «Синяя блуза» появлялись на фабриках, заводах, в рабочих клубах, и память Владимира Александровича Галицкого сохранила образы той поры: «Был среди всех этих «Блуз» и запомнившийся мне «живой журнал» «Физкультура». Там в стайке загорелой спортивной молодёжи маршировала, выкрикивала стихи, строила «пирамиды» Оля Улицкая. Она была удивительно одарённым и разносторонним человеком. Работая инструктором физкультуры, выступая в стенгазете, тайком писала лирические стихи, мечтала о карьере кинорежиссёра».

Одесса благоприятствовала мечтам. В 1926 году Ольга Улицкая поступила в Одесский государственный кинотехникум, и стартовой площадкой в её профессиональной судьбе стала легендарная Черноморская кинофабрика. В те годы киностудия в Одессе была настоящей кинематографической Меккой, куда стремились попасть многие режиссёры молодого советского кино. Здесь, в 1929 году, студентка Ольга Улицкая будет стажёром в съёмочной группе режиссёра Александра Осиповича Гавронского, приступившего к работе над фильмом «Тёмное царство».

От «Тёмного царства», вызвавшего бурные обсуждения в прессе и зрительские диспуты, впоследствии не останется ни кусочка плёнки. Только воспоминания и фотографии.

От «Тёмного царства» идёт отсчёт профессиональной биографии Ольги Улицкой и творческого сотрудничества с Александром Гавронским. Вместе они снимали картину «Настоящая жизнь» на киностудии «Белгоскино», работали над фильмом о комсомольцах Белоруссии, затем преподавали в Киевском киноинституте и вместе приступили к съёмкам первого звукового фильма Киевской киностудии.

Но кинозрители так и не увидели фильм «Любовь»: он был уничтожен после ареста Александра Гавронского в январе 1934 года. От кинокартины «врага народа» не останется ни кусочка плёнки.

Но останется – и уже на всю жизнь – союз не только творческий. Грамматика сострадания и в личной жизни Ольги Улицкой определяла решения и поступки, на которые в годы сталинских репрессий отваживались не многие женщины.

Медвежьегорское бюро ЗАГС

Запись акта о браке № 88

Время регистрации брака: 22 сентября 1934 г.

Сведения о вступающих в брак

<…>

Вступающими в брак были Александр Гавронский, арестованный по ложному навету, затем сосланный в Медвежьегорск, на строительство Беломоро-Балтийского канала, и Ольга Улицкая, которая отправилась к месту ссылки «врага народа».

Как всё было ясно когда-то – в гимназии, в Одессе, в другой жизни! Война 1914 года, враги – за линией фронта, в тылу – раненые, лазареты. «Повязка № 8»…

Биография Ольги Улицкой поражает силой противостояния беде, способностью «держать удар» и – талантом любви, дружбы, милосердия. И ещё – даром созидания. Она не отрекается от друзей, попавших в опалу и ставших жертвами века. Она не отрекается от своего творческого «я» и пытается остаться в профессии.

Москва. 7-10-37.

Я знаю Ольгу Петровну Улицкую как режиссёра, работа которого в течение нескольких лет протекала на моих глазах. Считаю её зрелым, самостоятельным работником, относящимся к своему творчеству чрезвычайно вдумчиво и профессионально. Её познания, способности и профессиональный уровень дают ей все основания на самостоятельную режиссёрскую работу.

Е. Дзиган.

Ветхий листок протёрся на сгибах, в нескольких местах разорван. Это не просто рекомендательное письмо, профессиональная характеристика. Если восстановить то, что осталось «за кадром», ценность этого документа будет очевидна.

В 1937 году режиссёр фильма «Мы из Кронштадта» Ефим Дзиган был в фаворе у властей и на пике своей карьеры. Его обошли стороной доносы и репрессии. Он знал, чем может обернуться знакомство с «врагами народа» и их родственниками. А знакомство началось ещё в 1920-х, когда бывший красноармеец Ефим Дзиган и его жена Раиса Есипова были студентами московской киношколы, где преподавал режиссёр А. О. Гавронский. В уничтоженном фильме «Любовь» артистка Раиса Есипова сыграла главную роль. Для «киноведов» с Лубянки, при их иезуитской логике, – более чем достаточно.

Советская киностудия – не фабрика грёз. «Важнейшее из всех искусств» было, прежде всего, идеологическим производством.

«Важнейшим из всех» кино было и для Ольги Улицкой, но, при жёстком идеологическом контроле, с надеждами на режиссёрскую работу, скорее всего, надо было расстаться. Возможно, это единственное «надо», которое Улицкая не приняла и которому так и не подчинилась. Кино входило в состав её личности как важнейший, осевой компонент. Она видела и мыслила мир – в квадрате киноэкрана.

В самые безнадёжные и бесприютные годы Ольга Улицкая не отступает и не отступается.

Она ждёт и – пишет письма, посылает продукты, лекарства Александру Осиповичу Гавронскому, всё ещё отбывающему срок за несовершённые преступления.

Список документов, в строгом соответствии с которыми часть жизни безвинного человека прошла в неволе, с годами только увеличивался. Постановление Особого Совещания при Коллегии ОГПУ от 27 февраля 1934 года. Постановление Особого Совещания при НКВД СССР от 5 февраля 1938 года. Приговор военного трибунала войск НКВД СССР строительства Северо-Печёрской железнодорожной магистрали от 1 июня 1942 года.

Тень этих приговоров – на личной и профессиональной жизни Ольги Улицкой.

Она ждёт и – пишет сценарии мультфильмов, пьесы для детских театров, тексты для радиопередач. По одному из её сценариев (в соавторстве с И. Г. Винокуровым) был снят «Дед Иван», первый советский мультфильм в жанре современной литературной сказки.

Оплакав смерть маленького сына, которого отец, всё же, успел увидеть во время ссылки в Медвежьегорске, Ольга Улицкая ощутила, что означает – в прямом смысле – бездна отчаяния.

В спасительном круге её друзей в эти годы – драматург Нина Гернет, литератор Изидор Винокуров, поэты Елена Благинина и Георгий Оболдуев, писатели Мария Поступальская, Рувим Фраерман и Григорий Адамов, художницы Екатерина Беклешова и Нина Зарецкая.

В 1939 году Улицкую, наконец, принимают на работу – режиссёром Московской дубляжной мастерской при студии «Союзмультфильм», где художественные фильмы дублировались на языки народов СССР. Казалось бы, на периферии кинопроизводства. Но когда были срочно востребованы профессионалы, владеющие польским и немецким, – то и в технической рутине дубляжной мастерской зазвучали ритмы большой политики. Советские фильмы на польском и немецком предназначались для новых зрителей, ставших заложниками в кровавой игре европейских вождей.

Москва. 26 августа 1941 года

«Жаль нашего родного города. Ох, придёт, придёт час расплаты, за всё нам ответят эти подлые осатаневшие скоты! Длинный уже пишется им счёт, и за всё придётся им заплатить сполна! Не нужно только терять мужества и выдержки. Победит тот, у кого будут крепче нервы – а эти скоты начинают уже сильно нервничать. Тем спокойней и крепче должны быть мы, как бы тяжелы ни были испытания. Ни одного человека до сих пор я не встречала, который бы не был совершенно твёрдо уверен в нашей конечной победе».

Это письмо Ольга Улицкая отправила родителям и сёстрам, которые уже были эвакуированы из Одессы. Никто не знал своей судьбы. Ещё почти месяц оставался до того дня, когда в родной город Улицкой войдут румынские оккупанты. И почти месяц – до «чёрного четверга» в Москве, когда из охваченной паникой столицы началось массовое бегство.

Письмо это не похоже ни на одно из её писем, сохранившихся в архивах друзей и родных. Но не будем спешить, сравнивая пафосные, гневные строки с агиткой или плакатом. Спросим себя.

Представьте, что сегодня разрушают – ваш родной город. Представьте, что варварство, наглость, подлость сегодня берут верх, угрожая гибелью – вашей родной стране. Как будете изъясняться? Вам трудно представить? Попробуйте.

15 октября 1941 г.

КОМАНДИРОВОЧНОЕ УДОСТОВЕРЕНИЕ

Настоящее выдано тов. Улицкой О. П.,

режиссёру дубляжной мастерской

в том, что он<а> командируется Киностудией

«Союзмультфильм» в г. Алма-Ата для работы.

ЗАМ. ДИРЕКТОРА СТУДИИ /Александров /

<подпись>

<печать>

После эвакуации в Алма-Ату крупнейших советских студий «Мосфильм» и «Ленфильм» была создана Центральная объединённая киностудия, выпускавшая во время Великой Отечественной войны большую часть кинопродукции.

Здесь, до конца войны, Ольга Улицкая работает в дубляжном цехе, обучает молодых казахских сотрудников студии, сочиняет пьесы для радио, пишет детские сказки, сценарные заявки. Похоже на пасторальку? Только похоже… Безбедной тыловой жизни не было.

Полуголодная, измождённая женщина свои скудные средства делила на несколько частей, чтобы поддержать умирающего в больнице отца, страдающего в лагере мужа, эвакуированных сестёр, мать и племянника.

Одухотворённая, самоотверженная женщина, чья доброта и помощь были не фразой, но – делом, деянием.

Такой запомнили Ольгу Улицкую сотрудницы киностудии, жительницы Алма-Аты Нина Александровна Кривошеева и Галия Рамазановна Есбатырова. Такой запомнили Ольгу Улицкую эвакуированные в Алма-Ату поэт Лев Квитко, актёр Николай Черкасов, писатель Рувим Фраерман.

Ольга Улицкая продолжает писать сценарные заявки, наброски. Теснятся карандашные и чернильные строчки на грубой бумаге…

И, наконец, после окончания войны и восстановления Алма-Атинской киностудии, надежды на возвращение к режиссуре становятся реальностью. Правда, в масштабах, несоизмеримых с творческим потенциалом Улицкой. Вначале – работа вторым режиссёром на съёмках фильма «Песни Абая», затем самостоятельные режиссёрские работы, киноочерки, первый детский киножурнал в Казахстане.

Но ни одна дорога и ни одна тревога пока не связана с Кишинёвом. Лишь в 1947 году, когда Ольга Улицкая вернётся из Алма-Аты в родную Одессу, на Черноморскую кинофабрику, Судьба подаст предупредительный сигнал.

Вновь прибывшему режиссёру поручают дублировать на молдавский язык художественные фильмы «Она защищает Родину» и «В горах Югославии». Затем были «Молодая гвардия», «Пирогов», «Встреча на Эльбе», «Чапаев». Около тридцати фильмов, сдублированных на молдавский язык для демонстрации в кинотеатрах и сельских клубах Молдавии, – профессиональный вклад Ольги Улицкой в национальную культуру республики. Точнее, первый профессиональный взнос, не менее значимый для этого этапа культурного строительства, чем – в дальнейшем – создание оригинальных фильмов.

«Как мне хочется, чтобы ты приехала ко мне сюда, в мой тихий Кишинёв…» – не скоро сложится это письмо и не скоро доберётся оно до адресата, ленинградской писательницы Нины Владимировны Гернет, подруги одесской юности.

Ещё несколько лет в Одессе будет продолжаться работа по дублированию фильмов на молдавский язык, будут съёмки документальных сюжетов для киножурналов о Советской Молдавии. И когда, наконец, молодая киностудия разместится по адресу ‘Мичурина, 26’, – в жизни Ольги Улицкой появится «мой Кишинёв».

Кишинёвский период тоже не был идиллическим. Дорог и тревог было в достатке, и, по-прежнему, помощь ближним и дальним – на пределе собственных сил. Помощь – со скоростью милосердия – была способом общения с миром.

В 1952 году, казалось, что одной тревогой стало меньше. Об этом рассказала ученица А. О. Гавронского, актриса Тамара Владиславовна Петкевич в своей книге «Жизнь – сапожок непарный». Ольгу Петровну «вызвали в отделение ГБ и спросили, согласна ли она взять на иждивение мужа, освобождённого по инвалидности, с условием его проживания на сто первом километре от Одессы. Выбрав село на станции Весёлый Кут, Ольга Петровна сняла для Александра Осиповича комнату».

Сотрудники ГБ – органов государственной безопасности – «спрашивали» о согласии в редчайших случаях. Показная гуманность властей уже не в первый раз корректировала маршруты Ольги Улицкой и её семейный уклад. Проехать сто километров на перекладных, чтобы сварить обед для мужа, напоить чаем, дать вовремя лекарство, посмотреть в родные глаза. Какому изощрённому фантасту пришла бы на ум такая простая, до жути, пыточная схема?

Тамара Владиславовна вспоминает о том, что «постоянно убеждалась, как жёстко жизнь обходится с этой поразительной женщиной. Она ездила по республике, знакомилась с людьми, вникала в их интересы, в их правду. Сама писала сценарии, снимала по ним документальные фильмы. Поездки к Александру Осиповичу в Весёлый Кут, к старой матери и сестре в Одессу разрывали её на части».

За пределами съёмочной площадки Ольга Улицкая обходилась без дублей и без дублёров. Она жила – «на разрыв аорты».

…И ничего не приберегала на чёрный день – ни душевных сил, ни скромных гонораров.

Свидетель Тамара Петкевич, об Ольге Улицкой – замолвите слово!

Замолвила, и не единожды: «На подаренной мне когда-то фотографии она написала «Не казни ты себя и не мучай, человеческой доли раба!». «Человеческой доли раба» – это к ней относилось больше, чем к кому-либо другому. Она всегда жила для кого-то. Не для себя. Её способность сострадать любой человеческой беде, равно как и собачьей бездомности, по сути, границ не имела. Она могла привести к себе в дом и накормить любого оборванца, дать ему денег. Не раз покупала для своих знакомых путёвки в санатории. Посвятив свою жизнь Александру Осиповичу, пожертвовав всем, она – человек глубокий и чуткий – и после ухода мужа страшилась додумать его судьбу до конца».

Режиссёр и философ Александр Гавронский умер 17 июля 1958 года, через восемнадцать месяцев после того, как Военная Коллегия Верховного Суда СССР пересмотрела все его обвинительные приговоры и вынесла решение прекратить дело «за отсутствием состава преступления». Реабилитация безвинного страдальца не стала торжеством справедливости: власть не признавала свои преступления, но лишь пересматривала.

УСПЕХ МОЛДАВСКОГО КИНОИСКУССТВА

Вчера в кинотеатре «Патрия» состоялась премьера фильма «Атаман Кодр» производства киностудии «Молдова-филм». Новый цветной художественный фильм создан по сценарию кишинёвских журналистов С. Молдована и О. Павловского, режиссёрами-постановщиками М. Каликом, Б. Рыцаревым и О.Улицкой. Снимал картину оператор В. Дербенёв. Музыку написал композитор Д. Федов.

Газета «Вечерний Кишинёв», 20 марта 1959 года, № 67 (240)

В истории первой художественной киноленты студии «Молдова-филм», снятой в мирные и полные надежд времена, – отсвет судьбы Александра Осиповича Гавронского и перекличка с незабытыми трагедиями.

«Памятники боевой славы» и «Наша Молдова» – с этих документальных фильмов началась режиссёрская работа Ольги Улицкой в Кишинёве. Она жила новыми ритмами молодой студии, её увлекали новые творческие перспективы. Казалось, что теперь ей удастся реализовать все замыслы, которые накопились за годы вынужденной рутинной работы.

«Молдова-филм» расширялась, в штате появлялись новые режиссёры, операторы, редакторы, технические сотрудники. Самая молодая киностудия вписалась в культурный ландшафт самой молодой союзной республики.

Наконец, в производственные планы 1958 года была включена первая художественная кинолента. Снимать её поручили Ольге Петровне Улицкой.

Поистине долгожданная возможность. Романтическая история о доблестном Тодоре Тобултоке, о гайдуках, народных мстителях, защищавших крестьян от произвола бессарабских помещиков в середине ХIХ века. «Тобулток», «Гайдуцкая баллада», «Атаман Кодр» – из нескольких вариантов названия фильма предстояло выбрать одно. А для Ольги Улицкой важно было осознавать, что эта, пока ещё безымянная, картина – её детище, её настоящее.

Как важно быть готовым к этому настоящему – к непредсказуемому часу, когда Судьба даёт тебе шанс. Эта возможность творчества, реальность созидания – и есть настоящее!

Работа над картиной началась, когда Александр Осипович Гавронский был уже тяжело болен. Но как никто другой, муж и творческий союзник понимал, что значит для Ольги Петровны эта постановка.

Подготовка к съёмкам, отбор актёров, работа с группой – казалось, творческой и жизнестроительной энергии Ольги Улицкой хватит на всё и на всех.

Уже шли натурные съёмки неподалёку от Котовска, когда совместная творческая работа оператора Вадима Дербенёва и режиссёра-постановщика Ольги Улицкой оборвалась на полпути.

Жизнь Александра Осиповича близилась к финалу, и Ольга Петровна приняла очень важное решение. Она должна – в последние недели, дни, часы – быть рядом с родным человеком. Грамматика сострадания в этом случае не предоставляла иного выбора.

Но студия не могла ждать: первый художественный фильм должен был выйти в срок, согласно планам. В интересах кинопроизводства, к работе были подключены два молодых режиссёра, недавние выпускники ВГИКа.

Так «Атаман Кодр», стал фактом биографии четырёх режиссёров. Четырёх, потому что трагедию ухода Александра Гавронского, не дожившего до премьеры, уже невозможно отделить от истории фильма, снятого Ольгой Улицкой, Борисом Рыцаревым и Михаилом Каликом.

Из письма О. П.Улицкой Н. В. Гернет 23 марта 1959 г.

«Когда Сашенька, за несколько дней до смерти, со скорбью заговорил о том, как много хотелось сделать и как мало сделано – я ему сказала, что он делал самое главное в жизни: помогал людям жить. И это было – как протянутая рука, за которую он ухватился. Он прошептал: «Ты всегда найдёшь самые нужные слова». И вот, когда его уже нет, это – единственное, что меня держит в жизни. Мне кажется, что этим я сохраняю как бы частичку его среди нас».

После премьеры «Атамана Кодр» в производственных планах студии каждый год появлялись новые художественные картины, но Улицкой среди режиссёров-постановщиков нет. Её имя – только в планах документальных и научно-популярных «производственных единиц».

Наброски, фрагменты, сценарные заявки – в рабочих папках режиссёра Улицкой их становилось всё больше:

«В небе кружит и купается птица. Лёгок и стремителен её полёт. Птица красива, когда она летит.

Одна за другой набегают на берег волны. Стремительный, вечный ритм.

Представьте себе птицу, застывшую в небе. Или ставшую вдруг неподвижной морскую волну. Или тело гимнаста, замершее в воздухе. Это – уродливо, этого не терпит жизнь.

Так же уродлива – только мы этого не видим глазами – каждая остановка человека на его жизненном пути. Это застой, это вынутые из жизни часы и дни, это минуты умирания творческих сил.

Часы, минуты, секунды… Стрелки часов – как нож гильотины.

Жил ли ты каждое мгновение или только ожидал жизни?

Только в движении – жизнь. Вперёд, вперёд... Нам нужно торопиться…»

Начало 60-х годов – юность студии, время поисков и надежд не только для молодёжи «Молдова-филм», но и для кинематографистов первого призыва. Многое предстоит сделать впервые: молдавское кино ещё в поиске. Правда, вскоре жёсткие идеологические рамки будут ограничивать горизонт, а снисходительно-пренебрежительное словечко «творцы» прочно войдёт в лексикон нового руководства киностудии.

Но пока художественное и документальное кино переживает короткий период расправленных крыльев.

Ольга Петровна Улицкая предлагает снять первый художественный фильм по мотивам молдавской народной сказки. В шестьдесят лет – возраст мемуаров – она превращается в дебютантку и по собственному сценарию снимает свой первый фильм-сказку про трудолюбивого Пэкалэ и лентяя Сомнилэ.

Фильм «Горькое лекарство» включили в производственный план как короткометражный. Это усложняло задачу, но Улицкая была к этому готова. Для неё, с самого начала профессиональной биографии, кино никогда не было средством удовлетворения суетных амбиций. Ей необходимо было высказаться, создать нечто новое – в свете и цвете на киноплёнке.

«Я ничего не знал об Ольге Петровне до того, как меня пригласили сниматься в фильме «Горькое лекарство». Первая встреча была действительно с не знакомым человеком. Никакая предварительная информация не повлияла на моё восприятие. А восприятие было таким: во-первых, меня поразил какой-то внутренний свет, который был в этом человеке. Я, помню, даже подумал: «Как интересно – светится!»

Во-вторых, было ощущение, что она не очень от мира кино, в традиционном смысле этого слова, со всей этой суетой… К ней киношная пошлость так и не прилипла. Наоборот, было полное ощущение, что такими бывают люди, которые соприкасаются с очень глубокими знаниями. Эти люди не суетны, потому что они ещё ЧТО-ТО знают. Они общаются с великими людьми, с великими истинами, поэтому в них нет суеты. Вот у меня было такое впечатление от знакомства с Ольгой Петровной», – вспоминал актёр и режиссёр Ион Спиридонович Унгуряну, выпускник первой молдавской студии Щукинского театрального училища при Театре имени Вахтангова.

«Казалось, что Ольга Петровна всматривается в меня и моего партнёра по картине Митю Карачобану, словно ожидает чего-то, хочет понять, что мы можем, с чем мы пойдём к ней навстречу. Мы были начинающими, но довольно популярными актёрами молодого театра «Лучафэрул». Ольге Петровне важно было соприкоснуться с новым. Поэтому мы вместе решали, как же сделать, чтобы эта сказка не была обыкновенной. Хотелось, чтобы был праздник. Нужен был, по нашему мнению, «вахтанговский ключ».

Ольга Петровна удивительно легко пошла нам навстречу. Потом придумала, как всё это лучше снять, чтобы всё получилось именно так, как задумано.

Удивительно деликатная была обстановка, не было киношной суеты на съёмочной площадке, не было этой неразберихи. Так, наверное, снимают кино интеллигентные люди. Конечно, кино требует иногда и грубости, никуда от этого не денешься, к сожалению. Но, оказывается, можно работать совершенно в другой обстановке. Это очень приятно вспоминать.

В Москве у нас были замечательные педагоги, режиссёры. Ольга Петровна как бы продолжала когорту этих удивительных людей, которых принято называть русской интеллигенцией. Я бы причислил Ольгу Петровну к этому разряду.

Если бы она могла осуществить как кинорежиссёр все свои планы, все мечты – это было бы что-то особое, незаурядное в нашем кино. Мы бы имели какую-то особую ноту в кинотворчестве, если б она осуществила свои планы.

Но, к сожалению, по ряду причин, которые… Интеллигенции не всегда хватает сил, чтобы настоять на своём. Для этого, видимо, иногда нужна и грубая какая-то сила. То есть, я бы сказал, что достоинства интеллигенции являются продолжением её недостатков, если можно так сказать. Потому что, зная и имея что-то и чувствуя что-то, они – интеллигенты – не всегда умеют настоять на своём. Время не всегда идёт им навстречу. И счастье, когда это хоть как-то совпадает. Вообще, меня поражает это качество русской интеллигенции – умение или стремление, я бы сказал, стремление понимать другие народы. Вот это поразительное качество».

Творческая биография Иона Унгуряну сложилась в диалоге молдавской и русской культуры. Эти воспоминания были записаны в 1986 году, когда режиссёр жил и работал в Москве, ставил спектакли в Центральном театре Советской Армии.

…Голос звучит так завораживающе искренно, так вдохновенно, что сохранившуюся магнитофонную запись этих воспоминаний хочется слушать вновь и вновь:

«Я вспоминаю эти съёмочные дни как одни из самых светлых дней, которые были в моей жизни. Было ощущение какого-то отдыха, праздника. Она не показывала, а подсказывала. Ей самой было интересно, что получится.

Есть такая молдавская поговорка: «Расчёт, проделанный дома, не совпадает с базарным расчётом». С теми ценами, которые будут на базаре... Так и здесь: одно дело, когда ты сидишь дома над бумагой, а другое дело – живые актёры. И она в этом была чутка.

«Горькое лекарство» – сказка-притча. И как это ставить – не совсем ясно. Это всё приходилось, по сути, делать впервые. На экране ещё не было ни одной сказки молдавской. Да ещё притча, да ещё такой, как бы, лубочный стиль. Как в этом пребывать? Конечно, это искалось, и Ольга Петровна так и говорила открыто: «Я до конца не знаю, что это такое, давайте будем искать». Имея достаточный опыт работы, она как бы забывала это. Ей было интересно, как получится. Почерк подлинного художника... Всегда художник идёт от вдохновения, от знания – к ещё не известному.

Не было прецедента не только у нас, но и у неё. Я не знал, как играть молдавскую сказку. Вот её готовность вместе с нами пуститься в незнакомое путешествие, попасть в новые ситуации, видимо, в этом уже есть половина успеха. Потому что много людей пускаются в путь, только когда очень уверены. А она не боялась…

Она была не от мира сего, в определённой степени. Почему? Потому что в ней была какая-то вера в людей. Я сказал бы так, что в ней осталась детская вера, что нужно приносить радость и раздавать радость. А жизнь более груба. Поэтому она часто бывала грустной. Но грустной – «печаль моя светла» – вот так я бы сказал – от многих несовершенств мира. Она страдала оттого, что она не могла на это повлиять.

А общение с ней… Эти озарённые улыбкой удивительные глаза! Я диву давался – откуда это берётся! Когда называют имя Улицкой, что-то внутри светлеет от воспоминаний, от того, что она прекрасным образом несла в себе».

«Горькое лекарство»… Есть какая-то пронзительная символика в названии этого –последнего – художественного фильма режиссёра Улицкой.

Она ещё полна сил и надежд, её идеи, планы созвучны современности и творчески состоятельны. Но для руководства студии она – только ветеран-пенсионер, уже не нужный производству. Теперь в ней видели человека другого культурного и нравственного «формата», уже не актуального для студии.

Из письма О. П.Улицкой Н. В. Гернет 5 февраля 1967 г.

«Хочешь сделать хорошо, а тебе не дают. Хочешь сказать о том, что волнует людей, о чём, наконец, пишут уже давно в газетах, – находятся тысячи отговорок: кино, де, слишком острое оружие… Вчера был такой спор по вёрстке моего журнала у главного редактора. Чуть не до слёз, честное слово! Ну, не пробить стену равнодушия. Я уже как-то сказала своей редакторше: «Чорт с ними, буду халтурить», – а она мне: «Так Вы ж не сможете!». Конечно, не смогу, я и сама знаю. Вот и бьёшься всё время головой о стену».

В конце 1960-х годов период расправленных крыльев в молдавской кинематографии явно подходил к концу. Авторское своеобразие и самобытность становились экзотикой, которую лишь изредка разрешали, но не поощряли.

О семидесятых – времени кризиса в киноискусстве Молдавии – киновед Анна-Мария Пламадяла размышляла в 1987 году: «С начала этого десятилетия в молдавском кино произошла переориентация – от вопросов нравственных, духовных к отражению процессов в экономике и сельском хозяйстве республики, когда человек становился лишь фоном свершающихся,